Она вскочила, закричала грозно и жалобно, словно раненый зверь, затем перевела взгляд на Хельги, который лыбился без зазрения совести. Пустое ведро полетело в него сразу, но сын Хведрунга увернулся и лицезрел её снова убегающей. Дочь Сидвид, пребывая в ярости, поскользнулась и испачкалась.
Хельги переборол приступ хохота, сосредоточился и пошёл догонять. Она, заплаканная сидела возле корыта и пыталась смыть навоз с одежды, но это у неё плохо получалось.
– Еретик! – бросила она через плечо.
– Ты знаешь значение этого слова? – Хельги покоробило.
– Да! Это самое плохое слово в той книге, – бросила дочь Сидвид, а затем залилась гневной тирадой на штирском.
На родном языке она тараторила с большей ясностью и яростью.
– Отец Хрёдерик дал тебе слишком заумное чтиво, – произнес Хельги. – Но ведь у тебя получалось…
– Ага, а как только всё пошло прахом, ты снова стал… – сквозь зубы процедила она. – Улыбался…
Последнее слово прозвучало с болью в голосе и отвращением. Дочь Сидвид же стянула с себя платье, оставшись в сорочке, и начала драить его в корыте.
– Сама просила занятие. Или я не прав? – он тоже стал чуть грубее и циничнее. – Забыла? Сдаешься?
– Иди к Регнарену! – бросила она.
– Тогда иди и ищи сама, – произнёс Хельги.
– Что? – дочь Сидвид даже перестала чистить одежду.
– То тебе не нравится, другое не подходит, третье смердит. Может кто-то ещё из деревенских подскажет.
– Нет, – она замотала головой.
– Поброди меж домов, может чего и приглянется, – устало произнёс Хельги и ушёл в дом.
После этого дня чувства Хельги поугасли, уж очень много сил отнимали капризы девицы. Они даже какое-то время не разговаривали, просто занимались каждый своим делом.
***
Отец Хрёдерик прибыл рано утром, ещё до рассвета. Хельги уже не спал, собирал вещи в дорогу и совершенно не заботился о тишине. Сонная девица заглянула в комнату.
– Хочешь на тинг? – спросил он.
Она задумалась, вернулась к себе и достала из-под подушки книгу священника. Листала, листала, пока наконец не оказалась на нужной странице. Хельги пошёл следом, увидел её погруженной в чтение.
– Да! – воодушевленно произнесла дочь Сидвид.
– Тогда собирайся, нас ждёт отец Хрёдерик.
Они втроем уселись в телегу и покатили на север. Монотонный скрип колёс и размеренный стук копыт лошади вскоре сморил дочь Сидвид, оставив священника и Хельги за беседой.
– Вижу, разговор у вас наладился, – Хрёдерик искренне улыбнулся, обернувшись на спящую девушку.
– Да, – кивнул Хельги. – Что за книгу вы ей дали?
– Церковь Сиона ответственно подходит к тем, кто отправляется в иные земли проповедовать слово Его. Издаёт книги, рассказывающие о стране, её обычаях и языке, – пояснил Хрёдерик. – Она написана на трёх языках: штирском, общем и хротландском. В библиотеке церкви как раз хранилась одна такая, и я решил, что это будет самым быстрым способом объяснить ей, где она находится.
– Вы оказались правы, – Хельги взял поводья. – А зачем вас позвали на тинг? Насколько мне помнится, там с опаской принимают священников.
– Времена меняются, мальчик мой! – загадочно произнёс Хрёдерик. – Меня пригласили занять одно из двенадцати мест на суде по преступнику. Трудно предугадать, что из этого получится, но я готов к новой вехе закрепления церкви в Хротланде. Мне дали шанс. Это большая честь и ответственность.
Они не спеша прибыли на место, встретили знакомых и разместились рядом, кто в землянке, а иные в шалаше. Люд разговорился. Здесь без проблем делились вестями, спорили и обсуждали случившееся за год. Тинг в их фюльке проходил регулярно и всегда на одном и том же месте. Однако начнётся он только завтра, поэтому, утолив голод и обменявшись новостями, прибывшие улеглись спать.
