– Ну, – резюмировал Кристоф, – похоже, что мы все-таки переправимся на тот берег этой ночью.
Они переглянулись и внезапно расхохотались. Смеялись после такого нервного потрясения, как безумные, до слез. В замершем лесу их смех, казалось, звучал, как гром. Но даже это обстоятельство не помогало им остановиться. С трудом взяв себя в руки, Кристоф вытер слезящийся глаз тыльной стороной ладони, а затем протянул ведьме руку, предлагая следовать за ним в воду.
– Нам точно больше ничего не грозит? – засомневалась Маришка.
–Не думаю, что они отважатся, – подтвердил Кристоф.
Ведьмочку в это время одолевали отнюдь не смелые мысли. «А не стоит ли повернуть назад? – думала она. – Если уж эта речная нечисть попряталась и притихла, как мышь за печкой, то, может, ну, ее, эту ведьму? Вернусь, сама пойду к Альвизе, она хоть не такая страшная».
Но, конечно, назад они не повернули. Ведьмак шел вдоль берега до большого, наполовину заросшего травой, валуна, держа Маришку за руку.
–Здесь воды по колено, но дно каменистое, скользкое. Посмотри-ка, нет ли палки за тем камнем?
Маришка обошла валун. И действительно, со стороны берега к валуну была прилажена добротная палка. Можно даже сказать посох. Перебираться через реку с посохом было куда удобнее, но то ли от остатков русалочьей магии, то ли от усталости девушка все равно поскользнулась и, потеряв равновесие, шлепнулась в воду на самой середине реки. Благо, что Кристоф держал ее за руку и, быстро рванув на себя, снова поставил на ноги. Несмотря на то, что удобная палка уплыла, так как Маришка все же выпустила ее из руки от неожиданности, путники все-таки выбрались на берег. Мокрая с головы до пят ведьма уныло оглядела сначала себя, а потом и практически сухого Кристофа.
– А я смотрю тебе никакие мавки не нужны, чтобы утопиться, – хохотнул ведьмак. – Сама в воду ныряешь.
Маришка же на этот раз его восторга совершенно не разделяла. С мокрого платья стекали ручейки холодной воды.
– Ну, что ж, – парень тоже принял серьезный вид, – придется тебя раздеть.
– Не нужно меня раздевать, я сама, – буркнула Маришка, стуча зубами от холода. – П-п-п-подай торбу.
Голос ведьму не слушался, как и заледеневшие пальцы, тщетно пытающиеся справиться с завязками на платье. Ведьмак поставил перед Маришкой сумку с вещами.
– Давай я все-таки помогу, – вздохнул он и начал развязывать тесемки.
Маришка же в это время думала, не попросить ли его отвернуться, пока она переоденется, но поняла, что не сумеет сама справиться с мокрой, тяжелой, льнущей к телу одеждой. И когда ведьмак сказал ей поднять руки, безропотно потянула их вверх. Платье он снял вместе с нательной сорочкой. Но почему-то, вопреки Маришкиным ожиданиям, вместо стыда она почувствовала облегчение. И даже как будто немного согрелась. А когда ведьмак достал и надел на нее сухие сорочку и платье, она просто зажмурилась от удовольствия. Вещи пахли домом. Кристоф заставил ее снять и ботинки, повесив их вверх тормашками на палки, которые воткнул в землю, чтобы вода стекла. Затем долго растирал холодные ноги и руки в своих ладонях, пока те не приобрели нормальный цвет и не стали снова теплыми. Он сам отжал и развесил на ветках Маришкины вещи. Принес лапник, соорудив из него место для сна.
Ведьма за это время окончательно отогрелась и достала из котомки припасенные хлеб с чесноком. На поясе у него была приторочена фляжка, но воды в ней почти не осталось за день пути. А к реке ведьма этой ночью подходить ни в коем случае не собиралась. Даже если придет медведь. Да даже если придет сама болотная ведьма. Они поужинали, сидя прямо на лапнике, да там и спать завалились. Кристоф отвернулся, и дыхание его быстро стало ровным. Маришка же была разбита дневной скачкой и ночными приключениями, но сон к ней не шел. Она искала в небе знакомые звезды. Глаза слипались, но закрыть их было почему-то страшно. Звуки леса одновременно успокаивали и пугали.
