Чтобы попасть в ФСБ, которое одна на всю Россию занималась подобными делами, да и то полулегально, переехал в Россию, прописался и устроился на работу. Вначале искал работу рядом с домом, в Таганроге. Капитан ФСБ, выслушав меня, сказал, что сделает все возможное для меня. Надо только устроиться на постоянную работу в Таганроге и прописаться в каком-либо общежитии. Работу нашел в археологической экспедиции, а прописаться не смог.
Пришлось ехать к своей родне в Ивановскую область. Но все было тщетно. Мое заявление в ФСБ не принимали, Иваново отшвыривалось от меня, как от прокаженного. Крошечного бюджетного пирога ивановского ФСБ катастрофически не хватало на всех. Записался на прием к Уполномоченному Президента РФ по Ивановской области, и конечно же, бывшему полковнику КГБ. Позвонил Борису, спросил, что это за фрукт, знает ли он его? Услышав фамилию, Борис оживился.
– А, этот наш. Передавай ему привет. Выпивали вместе.
Увидеть еще одного пьяницу не хотелось, но деваться некуда, пришлось идти на прием. Увидел холеного старика, недоверчиво изучающего очередного просителя.
– Зачем пожаловали?
Кратко излагаю суть дела. Его лицо вмиг делается ледяным.
– За границей были?
– Да. Год назад в ФРГ.
– А, так вас там завербовали, вот вы везде и ходите. Вы шпион! А ко мне пришли, что я помог вам проникнуть в государственные тайны. – и смотрит на меня победоносным взором.
Такого алкогольного маразма я давно не слышал. Напротив меня сидел выживший из ума кагэбэшник. Получив плевок в лицо, словно я на самом деле второй Гордиевский, молча встаю и ухожу.
Остался последний вариант – сидеть в библиотеке и искать законодательную дверь в профессию.
Наш институтский преподаватель права неустанно повторял нам, что законы надо читать и изучать в оригинале. Оригинал – это «Ведомости» Верховного Совета РФ. От законов и постановлений, принятых ВС РФ по секретным видам деятельности, веяло лютым холодом. Профессионалов с первоклассным опытом работы отправляли в резерв, на пенсию, сокращали в «связи с перепрофилированием основных видов деятельности». Такого безумия, полного паралича власти не было и в марте 1917 года. Над страной глумились тридцатипятилетние мальчишки, успешно завербованные западными спецслужбами в конце восьмидесятых. Захлопнув последний закон, я знал, что делать.
Сентябрь 1993 года. Уже не помню, где и как отыскались номера телефонов ВС и конкретные фамилии сидельцев в Комитетах, но первый человек, поднявший трубку, был Степашин. Выслушав в чем дело, поинтересовался, откуда я звоню.
– С Ивановской области, – ответил я.
– А, – радостно подвел итог всему разговору председатель комитета по обороне и безопасности, – так вам нужно обратиться к моему заместителю, Большакову Борису Терентьевичу, он ваш земляк.
И, продиктовав два его рабочих телефона, распрощался. Звоню Большакову. Объясняю, почему я свалился ему на голову. К моему удивлению, он назначает мне точный день приема в Белом доме.
– А как я к вам попаду? – спрашиваю.
– Зайдете в третий подъезд, вход свободный, наберете с внутреннего телефона номер, я выпишу вам пропуск. Пропуск на входе покажете дежурному, он сделает отметку и скажет, куда идти. Все. До свидания.
Ошеломленный от такого поворота дела, кладу трубку. Неужто удача постучалась мне в дверь?
Ровно через пять дней я сижу в его кабинете на одиннадцатом этаже, даже не подозревая, что через месяц именно по верхним этажам будут бить танки «первого президента» России.
