Николай Александрович очень серьезно относился к предначертанной свыше миссии и старался во все вникать, набираться опыта и знаний и руководствоваться советами «дорогого Папá». Это был бы очевидно умный и серьезный монарх, но наступил апрель 1865 года – и все трагически оборвалось. Судьба Александра изменилась резко и бесповоротно. Он стал Наследником Престола и должен быть научиться жить и думать по-иному, чем раньше. Теперь ему предстояло готовиться к тому, чтобы со временем принять ответственность за огромную Империю. Все это было неожиданно и нежеланно.
Александр в сопровождении графа Б.А. Перовского выехал из Петербурга в Ниццу 4 апреля. Он не думал, что положение брата безнадежно, и когда узнал, что Никс причащался, то пришел в ужас. Но надежда оставалась, и даже подъезжая к Ницце, до конца все еще не осознавал грядущих потрясений и не мог представить, что Господь допустит, чтобы его брат, «милый Никса», покинул их. Лишь прибыв на виллу Бермон, до него дошел весь трагизм ситуации. Он тут многое понял, перечувствовал и повзрослел.
Через год занес в дневник проникновенную исповедь-воспоминание: «Бог призвал меня на это трудное и неутешительное место. Никогда я не забуду этот день в Ницце, первую панихиду над телом милого друга, где все несколько минут стояли на месте, молчали, и только слышались со всех сторон рыдания и рыдания неподдельные, а от глубины души. Никогда я не чувствовал в себе столько накопившихся слез; они лились обильно, облегчая грусть. Все жалели и жалели Отца и Мать, но они лишились только сына, правда, любимого Матерью больше других, но обо мне никто не подумал, чего я лишился: брата, друга и что всего ужаснее – это его наследство, которое он мне передал. Я думал в те минуты, что я не переживу брата, что я буду постоянно плакать только при одной мысли, что нет больше у меня брата и друга. Но Бог подкрепил меня и дал силы приняться за новое мое назначение. Может, я часто забывал в глазах других мое назначение, но в душе моей всегда было это чувство, что я не для себя должен жить, а для других; тяжелая и трудная обязанность. Но, «Да будет Воля Твоя Боже», – эти слова я твержу постоянно, и они меня утешают и поддерживают всегда, потому что всё, что не случится, всё это Воля Божия, и потому я спокоен и Уповаю на Господа!»
У одра умирающего брата Александр впервые увидел Датскую Принцессу, увидел, как она убита горем, и в его душе пробудились жалость и симпатия. Под грузом трагических обстоятельств, сделавших его 12 апреля 1865 года Наследником Престола, он плохо соображал, мало обращал внимания на окружающую обстановку. Он чувствовал лишь тяжелую утрату, понимал, что все милое прошлое ушло без следа, что теперь ему придется жить совсем иначе. Но как? Что теперь делать, у кого спросить и можно ли спросить?
Дорогой Папá успел ему сказать несколько слов, призвал его к стойкости и мужеству, выразил уверенность, что Александр будет достоин своей новой роли. Больше разговора не получалось. Мамá же была убита горем, занемогла и почти не вставала с постели. Ее и в Россию пришлось вести в таком положении.
Среди родни и свиты он был совсем один, и не с кем было поговорить запросто, некому было излить свою душу. Он всегда ощущал нехватку друзей – людей искренне любящих, преданных, понимающих и верных; многие годы все еще надеялся, что, может быть, таковые у него появятся. Но не появлялись. Родственников, знакомых, сопровождающих было всегда достаточно, а вот друзей не хватало.
