– Мне нельзя.
– Почему? – не понимает Соня.
– Потому что мне еще нет двадцати одного.
Мы с Соней переглядываемся и начинаем смеяться в голос, а фраза «мне нельзя!» становится мемом вечера.
Ребята выпивают по текиле, а потом еще по одной. Я уже доцедила свой мохито. Толик предлагает забуриться к нему в общагу Физтеха. Я не хочу, потому что мне не улыбается ехать на электричке в заМКАДье, чтобы сидеть с кислой миной и наблюдать с одной стороны щенячьи лица Никиты и Сони, форсирующих каждую шутку, а с другой – статичное забрало Толика. Мне страшно смотреть на человека, у которого выражение лица не меняется. Я всегда думаю, что с таким вот лицом этот человек может делать все, что угодно, например закапывать труп. Даже не знаю. Никита обещает, что будет весело, он сыграет на гитаре. Это меня подкупает. К тому же завтра никуда не нужно, впереди у меня три выходных, так что – почему нет.
В холодной полупустой электричке мы пьем вино и веселимся, передаем бутылку по кругу. Никита хочет отобрать у меня вино, хотя я еще не сделала глоток, я говорю «не-не-не, тебе нельзя!» и грожу пальцем. Толик пародирует меня и потом улыбается. Это первая его эмоция за весь вечер. А значит, у него все-таки есть мышцы на лице, ну надо же. Мне спокойнее.
На станции «Оченьдалекоотмосквы» темно и опасно на первый взгляд. Мы идем мимо гопарей и общаг разного вида, Толик подбрасывает комментарии: «С этого здания постоянно падают», «А здесь живут бакалавры факультета аэрофизики и космических исследований – ФАКИ. Мы называем их просто и изящно: „ФАКИ-мудаки“». В таком роде. Наверное, это смешно.
Толик отдает блок сигарет охраннику, и мы проходим без пропусков. В лифте он говорит: «Люблю коррупцию». Смеемся. Мы пьяные и веселые.
В комнате на последнем этаже с номером, кажется, 532 две двухэтажные кровати и три письменных стола. Галстуки на спинках стульев, флаконы с мужским парфюмом. Легкий бардак – обычная комната парней. Мы открываем вино и наполняем кружки.
Никита начинает играть на гитаре, и у него выходит очень даже неплохо. Он талантливый и симпатяжка. Толик подтягивает откуда-то электрогитару, настраивает ее, начинает играть и петь, и за полминуты становится понятно, кто здесь царь. Он играет невероятно круто и поет, как настоящий блюзмен. При этом он выглядит уверенно и красиво; впервые за все часы нашего знакомства он безоговорочно прекрасен. Итак, возьмем некрасивого человека и заставим его делать то, в чем он мастер, – поздравляю, вы синтезировали красивого человека. Толик пел все рок-хиты, ни разу не налажав. Соня сказала: «Чувак, ты классно поешь!» – и обняла его. Он ответил: «Спасибо. А обнимашки от Нади?» – и посмотрел на меня. Неплохая попытка, парень. Я похлопала его по плечу.
Мы спели много, очень много песен: Knockin on Heavens door, Rape me, Help, Californication, Rock’n’Roll Queen, еще была «Стена» Pink Floyd и два вида Иисуса: черный и персональный. Я удивляюсь, глядя на Толика, как можно запомнить такое количество песен. Меня вообще восхищают люди, которые могут петь и играть на гитаре одновременно. Мне это не дано.
В перерыве мы спускаемся в курилку. Не сказать, что это прям курилка, просто лестничный пролет. Но в общаге все курилка – любое место, где стоит пепельница. Сейчас доп. сессия, здесь только самые веселые студенты. Мы познакомились с парочкой. Они были в заношенных спортивных шортах, полуспальных футболках вроде тех, что раздавали на благотворительном забеге РЭШ, с бардаком на голове – короче, выглядят по-домашнему. Все такие же красивые, как Толик. Один из них, толстенький, с высоким голосом, – вылитый чувак из комедии «Суперперцы». Я шепнула это на ухо Никите, он засмеялся и сказал «да-да-да». А потом улыбнулся мне так очаровательно, что я на минуту выпала из реальности и вернулась, только когда Соня сказала «пойдем».
