Что можно было подумать в этой ситуации?
Ноздри сира Марсия раздулись, и он рванул к сопляку. Слава Владычице, самообладание в последний момент взяло вверх, ибо мальчишка невольно зажмурился и сжался, а бить того, чьи глаза закрыты, – всё равно что ударить покойника.
– Марсий, это сын моей знакомой! – воскликнула сирра Элоиза, не вставая с кушетки, так как рядом с коленями окаменел от страха юноша и мешал подняться. – Он приехал по поручению матери!
– Вот как?! – в голосе хозяина послышался отголосок звериного рыка. – Как зовут твою знакомую и где вы успели познакомиться? Случайно ошиблась почтовым порталом?
– Это Анна… – под свирепым взглядом супруга сирра Элоиза смешалась, испуганно глядя на него снизу вверху, и пролепетала заученную фразу, – мы давно познакомились с ней… во время последней поездки в Люмос…
– Которая была четыре года назад? И почему я до сих пор ничего не знал об этой твоей знакомой?
Сирра Элоиза, увы, оказалась плохой актрисой и слабым игроком, Рене вздохнул про себя: немного давления, и ложь станет слишком очевидной. Обмануть менталиста с даром стратега – невозможная задача.
– Сир, прошу прощения. Я понимаю ваше возмущение, признаюсь, что поступил опрометчиво, встретившись с сиррой Элоизой в ваше отсутствие. Долгая дорога и усталость стали причиной моей бестолковости, – чем дольше Рене говорил, тем больше заинтересованности было в глазах сира Марсия, уважавшего умных собеседников. – Я поторопился. И мой порыв, свидетелем которому вы стали, – всего лишь дань моей любви к матушке, оставленной дома. Сирра Элоиза напомнила мне её, бедняжку, мою матушку Анну, рыдавшую в час моего отъезда.
Сир Марсий с недоумением обратился к Вернеру, чьи поднявшиеся брови были единственным признаком подозрения на невозмутимом лице, некогда испорченным ожогом:
– Это тот малыш, которого мы сегодня встретили? Который в свои… шестнадцать, семнадцать?..
– Двадцать один, сир, – скромно подсказал Рене.
–… верит в сказки?
– Вы не правы, сир, – миролюбиво опротестовал оскорбление юноша и, улучив возможность, сделал шаг в сторону, подальше от коленей матери Армана.
– Что? – сир Марсий смерил наглеца взглядом с ног до головы.
– Все мы однажды нуждались в помощи, и не всегда святые приходили на помощь, так говорила мне матушка, – Рене задержал взгляд на Вернере, чтобы понять, узнал ли он пароль Изель. Узнал! Рябая щека седовласого слуги дёрнулась. – Может быть, сказка вовсе не для детей предназначалась? И знаете, сир, я бы в логове, на всякий случай, сеном бы пол застелил. Аргириусы – те же собаки, им бы лежанку потеплее…
Сир Марсий подошёл, пальцами поднял юношу за подбородок, заметил часть брачной руны на левом виске, отодвинул ниспадающие пряди, рассмотрел знак благословлённого Владычицей и хмыкнул:
– Больно ты смазливый. И всё-то ты знаешь, и обручиться успел… Что же ты забыл здесь? По какому поручению приехал?
Рене кашлянул, собираясь рассказывать, поскольку г-жа Элоиза, кажется, забыла об уговоре и сама затаила дыхание, но диалог прервал управляющий. Спросил, можно ли подавать ужин или отложить.
– Подавайте. Элоиза, приведи себя в порядок и возвращайся, – сир Марсий привычно засунул большие пальцы в карманы на жюстокоре, – а ты… как тебя?
– Рене, сир.
– То же самое, жду в столовой.
– Но я… – Рене меньше всего хотел оказаться за одним столом с семейством. Это было ещё страшнее, чем встреча с Анри, которую он планировал, в отличие от настолько близкого общения с Делоне, ибо собирался примкнуть к штату слуг.
