– Давай Дмитрий, таскай всё к Петровичу, потом машину закроешь, – Виктор протянул подростку ключ, взял арбалет, разгрузку, камуфляж и с трудом направился к подъезду.
Оставив вещи в своей квартире, он потихоньку спустился на первый этаж и зашёл к пенсионеру:
– Петрович, я пошёл к себе, что-то мне совсем хреново. Вот тебе запасной ключ от моей халупы. Если через неделю не появлюсь, значит всё, кранты мне. Поднимитесь ко мне, заберёте все продукты, я сегодня не хило затарился, ну и вообще бери всё что понадобиться. Тебе теперь помирать нельзя, нужно парня подрастить немного. Ну, ладно, бывай, не поминай лихом, если что.
– Погоди Витя, может скорую вызвать. В больницу увезут, – остановил его старик, вешая ключ на крючок в коридоре.
– А смысл, лекарства от этой заразы ещё не изобрели, а если мне суждено подохнуть, то лучше это сделать дома. Ты, если почувствуешь себя плохо, отдай ключи Димке, или кому из соседей, что добро будет пропадать, – Виктор махнул рукой и стал тяжело подниматься по лестнице.
Старик вышел в подъезд и стоял до тех пор, пока не захлопнулась дверь на третьем этаже. Потом он смахнул слезу и вернулся к себе. Димка к этому моменту закончил с разгрузкой машины и уже примерял новый камуфляж.
– Деда, вон ключ от машины на тумбочке, – сказал он вошедшему Петровичу, – а где дядя Витя?
– К себе пошёл, плохо ему совсем. Отлежаться надо. Дай бог поправится, – перекрестился старик.
Поднявшись к себе, Виктор выпил сразу пару таблеток и запил большим количеством воды. Поставив возле дивана кружку с водой, литровую бутылку и тазик, он разделся и лёг в постель. Вначале ему было холодно, он закрылся с головой одеялом, но всё равно продолжал дрожать. Потом стало жарко, он сбросил с себя одеяло, и всё равно лежал потный, как в бане на полке. Кости выворачивало в суставах, внутренности, казалось, болели все сразу. Наконец, сжалившись над измученным телом, сознание стало меркнуть, последнее, что он помнил, как содержимое его желудка низвергается в таз. Дальше мрак, забвенье…
Когда Максим вернулся в барак, после больнички, он сразу понял, что количество заключённых ещё уменьшилось. В последние дни люди умирали пачками. Несколько дней назад, он тоже решил, что пришёл его час, почувствовав озноб и учащённое сердцебиение. Пошёл в медпункт просто, чтобы умереть хотя бы по- человечески, а не где-нибудь в промзоне. Заключённые внимательно следили за состоянием друг друга, стараясь вовремя изолировать заражённых и тем самым избежать распространения болезни. Весточки с воли приходили тревожные. Неизвестная болезнь гуляла по стране, безжалостно уничтожая население. Судя по новостям, которые можно было поймать по радиоприёмнику, не лучше обстояли дела и за границей.
– Ты, что Зуб поправился, чоли? – удивлённо спросил Лом, правая рука бригадира Завьялова, по кличке Секач.
– Да, вроде оклемался, выписали. Освобождение дали от работы на неделю, сказали в бараке отлежишься, в больничке все места заняты и всё новых приносят, – спокойно ответил Максим.
Он вообще старался вести себя независимо, особо не к каким компашкам не примыкал, но бригадира слушался. От работы не бегал. За работой время шло намного быстрее. Статья у него была серьёзная, 115 часть вторая, умышленное убийство двух и более лиц, срок – двадцать лет. Отсидел он всего два года, да и то, почти год, в следственном изоляторе, пока следствие шло. С самого первого дня, заключения под стражу, старался себя в обиду не давать. Спортивный, с хорошо развитой мускулатурой, с пронзительным взглядом карих глаз, да ещё с такой серьёзной статьёй, парень внушал уважение опытным сидельцам.
