– Много? – не понял я.
– Ну да, – уже в дверях ответил компьютерщик. – Пока буря не успокоится, в буровую не выехать. Так что, – он пожал плечами, – будем ждать.
– Супер! – нервно выпалил я, начиная понимать, что командировка на Марс все же затянется.
Макс ушел.
«Впрочем, – подумал я, – может, оно и к лучшему? Буду считать, что получил заслуженный отпуск. Если повезет, то и какая-нибудь библиотека здесь отыщется».
Я прошелся по комнате.
«Уже что-то!» – я нашел в шкафу и тумбе два чистых рабочих костюма и блокнот с ручкой.
– Выключи свет! – обратился я к системе комнаты, разумно ожидая, что на марсианской базе она точно есть. Ведь на лунных предприятиях была!
Система управления сработала. Подсветка дверей и потолка потухла. Я лег спать.
Когда я проснулся, в комнате стало значительно темнее. В окне толком ничего не было видно.
«Ночь, – покосился я на часы. – 02:43 м.с.16».
Я потянулся и, безучастно уставившись в потолок, понял – выспался. Полежав пару минут, я встал с кровати и посмотрел в окно. Снаружи, хоть и с трудом, но все же можно было различить летящие песчинки.
«Еще бушует. Как будто даже сильнее», – не то подумал, не то сказал вслух я.
Бесцельно пройдясь по комнате взад-вперед, то включая, то выключая свет, умывшись и окончательно проснувшись, я решил прогуляться по базе.
Мои шаги в красно-черном коридоре прерывали ту настороженную тишину, что властвовала вокруг. Двери, вероятно, вели в такие же комнаты отдыха, как у меня. С потолочных светильников падал бледно-белый, даже слегка голубоватый свет, отражавшийся в глянцевом полу графитового цвета. Полумрак.
В конце коридора, за разделителем, оказались большие серые двери. Как только я поднес к считывателю карту, полученную от Макса – двери раскрыли главный отсек марсианской базы. Там за одним из компьютеров сидела женщина, а чуть в стороне шваброй мыл пол мужчина.
– Доброй ночи, – не ожидая здесь кого-то увидеть, разочарованно буркнул я .
– Доброй, – безучастно ответил мужчина, не отрываясь от своего занятия.
– А! Ты Рамазан, да? – женщина в таком же синем костюме, как у других работников базы, но со слегка закатанными рукавами, что-то дощелкала на компьютере и, наклеив улыбку, повернулась ко мне. – Привет. Я Таня. Не спится?
Я посмотрел на уборщика, потом на женщину и перевел взгляд за окно. Здесь улица освещалась прожекторами, а потому было видно, с каким бешенством буря рвет пространство, пытаясь смести все на своем пути. Интересно, что бы она сказала, будь живой?
Я не ответил на вопрос Тани, а, приложив к стеклу ладони, сочувственно посмотрел на стихию.
– Там, наверно, громко? – спросил я тихо, представляя, какой рев сейчас стоит за пределами базы.
В ответ на это, продолжая работать шваброй, уборщик вдруг уныло заговорил стихами:
«Пока не запаханы все долины,
Пока все тучи не проткнуты шпилями,
Я маленькими бурями и штилями
Ищу сбежавшую природу…»
– О, Давидыч, не начинай! – взмолилась Татьяна. Такое чувство, что улыбка вообще никогда не сходила с ее лица. У нее были короткие светлые волосы до плеч, карие глаза, и едва заметные морщинки на лбу. Выглядела она максимум на сорок, но на самом деле ей было уже сорок пять.
– Бурлюк? – спросил я, узнав продекламировал строки.
Уборщик прекратил мыть пол.
– Вы узнали? – спросил он с удивлением.
– Да… Читал кое-что… – ответил я скомкано, желая закончить разговор. Все-таки я шел сюда в надежде, что тут никого. И обсуждать стихи в мои планы не входило.
