– Почему нет, есть, – сказала Люда. – Ты можешь сохранить Распечатку в своих Документах, или даже прямо на Рабочем Столе, и…
– И пользоваться Записью в любое время? Это ново. Это хорошо. А то у меня бывает просто нет уже сил мечтать о тебе, а здесь: раз, два и мы опять вместе. Но так можно дотрахаться до полного изнеможения. Это с одной стороны, а с другой ты можешь быстро надоесть мне хуже горькой редьки.
– Не выдумывай, не выдумывай – если ты меня любишь, то любишь навсегда. И знаешь почему? При желании ты всегда можешь представить меня Афродитой.
– В каком смысле?
– Ты видел хоть когда-нибудь картины Пикассо?
– Да. Более чем, я некоторые из них даже вожу с собой.
– Ну, вот на место ее головы поставь мою. Это не трудно сделать. А потом сохрани, как меня.
– В каком смысле?
– Что ты заладил одно и то же: в каком смысле, в каком смысле? В каком хочешь:
– Белый низ – черный верх, и наоборот, черный низ – белый верх.
– В смысле разделить тело на сколько частей, на три: голова, большие титьки, и от талии до колен?
– Да, – поймал я ее на нелогичном ответе.
– А маленькие ножки, любимое кушанье Александра Пушкина?
– Тебе нравятся мои ножки? Поцелуй хотя бы одну сейчас.
– Я вижу только скелет.
– Не ври. Вины доставляют тебе иллюзорную информацию, что на них полным-полно мяса. Погрызи мясо на моих ногах.
– Ну ладно.
– Ай! Ты похож на волка. Полижи их сначала.
– Я лучше погрызу твои кости, можно?
– Грызи, что теперь с тобой делать. На Марсе всё можно. Ай, ты что так кусаешься?
– Больно?
– Очень.
– Я просто проверял достаточно ли проникло сюда садо-мазо.
– А нельзя как-нибудь обойтись без этого?
– Если дело дошло до скелетов, скорее всего нельзя.
– Но я не взяла с собой книгу про Униженных и Оскорбленных. Как ее? Толи Виолетта, толи Лизавета.
– Жюстина.
– Да? Я не читала. И знаешь почему? Жан Жак Руссо мне посоветовал не делать этого.
– Значит ты не Афро? Я ведь подумал, что ты Афро.
– А кто это?
– Скорее всего, ты марсианка, и не знаешь, кто это.
– Знаешь, что, уйди отсюда, скройся с моих глаз.
И я направился к берегу, бросив не глядя, через плечо:
– Ты не Афродита.
– Я тебя сейчас утоплю, – хотел я услышать в ответ. Но так и нырнул, не обернувшись. И она не пришла. Я поплыл на другую сторону. Другая сторона всегда чем-то отличается. И здесь неожиданно наступила ночь. Когда погасли две Луны я даже не заметил. А третья была едва видна на краю неба.
Я испугался толпы с лопатами на плечах, и побежал вдоль высокого забора. Оказывается, здесь что-то добывали. Не противотанковую траншею шли они рыть. Это было ясно.
Наконец через дыру я вышел из огражденной территории.
– Туалет, – обрадовался я, и зашел. Он был уже далеко не новый. В хорошую половину успел зайти человек, пришедший после меня. А в этой я, когда вставал вляпался во что-то, похожее на говно, но без того специфического запаха, которым оно обладает.
Справа была маленькая пристройка, где грелись трое. Вероятно, они ждали, когда принесут чай, чтобы заварить чифир.
Они молча смотрели, как я счищал грязь с ботинка и мыл его, а потом заодно и другой.
– Придется убрать за собой, – сказал один.
– Конечно, – ответил я. Хотя что, собственно, тут убирать? Все смыла вода.
– И помой посуду, да, – сказал хмурый парень, который сидел один напротив других двоих. Они были в темно-синих куртках, похожих на те, которые выдают бесплатно, или привозят сразу всем в колхоз.
