– Я сейчас выхожу, – сказал я.
– Не получится. Это поезд дальнего следования, и остановился здесь в глуши только потому, что сменщик начальника поезда живет в этом поселке.
– Больше вообще не будет остановок никогда? – спросил я с улыбкой.
– Ладно, – она тоже улыбнулась, – сходите пока в вагон ресторан, а там разберемся, чем с вас взять.
Я покрутил перед собой пальцы.
Она кивнула в противоположную сторону:
– Там.
Я вспомнил про деньги только когда наполовину съел Цыпленка Табака. С чесноком, вкусный, подали даже чашу с лимоном, и что характерно: не сделали даже намека:
– Это для рук. – Культурно.
– Мальборо, Честерфилд, может быть, сигару? – спросил официант, прежде чем положить на стол книжечку со счетом.
– Сигару, – ответил я, – большую, кубинскую. И эту, как ее?
– Концерезку? Само собой. Мы заранее не откусываем. – Это последнее резюме, немного меня насторожило. Шутки вообще-то в ресторане не уместны, если официант еще не пьяный.
– Закажи нам че-нибудь.
– Что? Кто? – я выпустил изо рта дым кольцами, как Лимонадный Джо, надеясь понять, что будет дальше: пойдет он восьмерками, или так и будет, как всегда, банальными кольцами распространяться в сторону буфета. И я переменил направление в сторону Эха.
Я даже опустил и опять поднял голову несколько раз, как делает иногда собака, произошедшая из змеи, как-то:
– Стаффордширский Терьер, – чтобы решить точно, кто перед ней: кошка, или просто пустой черный пакет колеблется на ветру. И понимает:
– Пакет. – Почему? Кошку бы я узнал сразу.
Я даже попытался наклонить голову буквой Г по отношению к остальной части тела, тоже сомнительный способ рассмотреть получше букву при большом желании получить права профессионала для работы таксистом.
– Только любителем. Хотите?
Тем не менее, несмотря на применение этих телескопических приемов, ничего не изменилось, и в нижнее, и в верхнее кольцо Восьмерки было видно практически одно и то же:
– Валет, Леха, Соня и Нина.
– Вы т-тоже в р-ресторане? – почти без запинки спросил я.
– У тебя деньги есть? – спросила Нина, чтобы как-то продолжить неудачно начатый разговор. А Валет добавил:
– Ну, ты бегаешь! можно использовать заместо этого кочегаровоза.
И они нагло заказали себе тоже по Цыпленку Табака, как будто у них не было с собой шашлыков, которые я приготовил, большой салат, и что-то на сладкое. Плюс жареную картошку. Тоже самое, что заказала русская журналиста, жившая и работавшая в Америке, Алику Гинзбургу и его друзьям по тюрьмам и концлагерям в Нью-йоркской гостинице. Сами они просто на просто забыли, что как называется. Да и тем более давно считали, что жрать помногу стыдно. Мысли, что можно заказать не всё меню почему-то не приходило.
– Вы обожрались печеной картошки, неужели всё мало? – спросил я мягко.
– Пузо больше – всё влезет, – сказала Сонька блондэ, и кстати показала его, и даже нежно похлопала.
– Что, как? – спросил с улыбкой Леха.
– Надо было выбирать ее, – ответил я.
– А ты выбрал меня? – даже удивилась Нинка. Я даже подумал, что прямо сейчас предложит выйти. А надо было заставить ее выйти. Пока не нажралась сделала бы всё, что я хотел. Нет, опять упустил моментум морэ. В принципе оно и лучше, но пока не знаешь сути, всё равно жаль.
Подошел официант и сказал, что сейчас принесет еще один счет.
– Спасибо, но я пока больше ничего не хочу, – корректно заметил я.
– Уверены?
– На все сто.
