– Ты вообще соображаешь, что делаешь? – обратилась ко мне О.
– А что?
– Это, конечно, твоё дело, но смотри не сломай ей рога.
– Я думал, ты за меня беспокоишься. Этими рогами можно не одного, а двоих насадить. – Да, похоже, я сгоряча предложил этот бой. Не коза, а настоящий меченосец.
– Помирать – так с музыкой, – сказал я и улыбнулся.
– Давай, на тебя это похоже.
– В знак одолжения ты сможешь бить в барабан в время этого трагического боя?
– У нас нет барабана.
– Ну, так чисто кричи: бам, бам, бам-бам-бам.
– И опять: бам, бам, бам-бам-бам?
– Если ничего другого ты придумать не состоянии, то да, так и кричи.
– Ты чё там замёрз, что ли, мужик? – сказала коза и встала на задние ноги. Потом хлопнула передними друг о друга и пошла на меня.
Тут даже неизвестно, какой прием лучше применить, подумал я. И подумал, что лучше вообще не думать, так как эти боги, скорее всего, умеют читать мысли таких примитивных созданий, как человеки. Впрочем, щас буду бить по ногам?
– По каким? – неожиданно услышал я закономерный вопрос?
– Дак, естественно, по задним. – А сам ударил ей кулаком в грудь. Не мой удар. Сработало подсознание. В детстве тренер только и делал, что кричал, когда я был на ринге:
– Правой по корпусу. – Правой по корпусу! Дак, на!
Коза закатила глаза к небу, скрестила лапки на груди и брякнулась на пушисту мураву-траву. Ольга к ней, откачивать. А коза мяучит так жалобно:
– Бе-е, бе-е-е! – А Ольга:
– Сейчас сделаем искусственное дыхание и всё пройдет.
– Что пройдет – то будет мило, – сказал я. Нет, это не я сказал, а кто? Коза, естественно, больше здесь некому.
– Если встанет, я ее замочу, – констатировал я мрачно.
– Ты так меня любишь? – спросила Ольга.
– Лучше тебя, чем козу, – ляпнул я.
– Понят-т-н-о-о, – резюмировала О. – И да: можно продолжать. – Это, скорее всего, относилось уже к козе.
– Давай, давай, – рявкнул я. И подумал: какой спонтанный прием провести этой козе в следующий моментум?
– Что?
– Моментум Морэ.
Коза пошла на меня в подозрительно знакомой стойке. Каратэ, решил я, точно. И так же точно, что зря связался с козой. Было бы с кем. Бежать? Догонит.
– Мы договаривались без каратэ, – на всякий случай сказал я.
Ольга даже не дала этому козлу ответить:
– Нет, нет, пожалуйста, делайте, что хотите, если уж на то пошло.
И я понял:
– Если попадет передней лапой – это еще ничего, а задней будет финита ля комедиум.
Провести бы ей подхват под обе ноги, или заднюю подножку. Но буду делать болевой из стойки. Я проговорился, но коза не поняла, что это значит:
– Болевой из стойки?
Не получилось. И знаете почему? На конце, так сказать, конечности, у нее не было кулака, как у обычного человека, а за шкуру с жиденькими волосиками тем более не зацепиться.
Я упал, а козел поставил лапу на мою грудь. Хорошо, что не на шею, как Чак Норрис или Жан-Клод Ван Дамм.
– Это не совсем честно, – только и мог сказать я, – надо было драться в специальных куртках, предварительно одевшись в них специально.
– Что он сказал? – спросила Ольга участливо. Но оказалось, не ко мне. И поцеловалась с козлом после того, как он ответил:
– Заговаривается.
– Думаю, у него просто легкое сотрясение мозга.
– У него? У кого, у него? У меня значит. На этом месте лучше всего потерять сознание.
Я проснулся, и понял, что стал козлом. Точнее, еще не стал, но было очевидно, что:
– Становлюсь. – Шло обрастание шестью. Прямо на глазах. Хорошо еще, что не хотелось капусты.
