И тут – камень в окно.
Небывалое по своему цинизму и жестокости преступление. Сравнимое разве что с терактом 11 сентября – поджогом стога сена высотой в три стандартных амбара. Ну и тем случаем, когда Сенька Борьке коленом в пах заехал, кады тот просто хотел по-честному в рыло дать… Ну и так далее.
Камень, ясное дело, залетел в окошко не сам. Камни здесь обычно такого себе не позволяют, лежат тихонечко и ведут себя смирно. Как самые обычные камни. А летают только в двух случаях. Или их кто-то бросает рукой (клешней, щупальцем, хоботом… у кого что есть), или магией.
Данный, конкретный камень, брошен был именно рукой. Причем рукой, которая крепилась к телу, а на нем, в свою очередь, была пришпилена сверху голова. Гипотетически – с мозгами.
Дело в том, что стекло – крайне дорогая по местным меркам штука. Трактир этот – очень преуспевающий. Пожрать и поспать здесь – ну не то чтобы очень дорого, но рядовой крестьянин позволить себе такого не может. А если и позволит, то придется за постой в одну ночь все заработанное за пару недель выложить. Кто на такое пойдет?
Километрах в трех отсюда есть еще один трактир, попроще. Как раз для того контингента. Эти трактиры не конкурируют, так как принадлежат одному хозяину. Просто обслуживают разные слои населения.
Я сначала в том хотел остановиться, там намного дешевле… Но спать в общем зале, вповалку с потными, вонючими, храпящими мужиками – нет. Увольте. Не моя ориентация. Не говоря уже о качестве пищи, вина и официанток.
Смотря правде в глаза, с последними и тут не густо, но они хоть есть. Вернее, она. Предположительно. Ладно, не будем о грустном.
В том-то трактире жратву на жирных, хреново обструганных досках подает толстый бородатый повар. Или не повар, а живодер, судя по звукам, периодически доносящимся с кухни. А то и вообще палач. Да, и среди всех тусящих в том трактире толстых, вонючих, волосатых мужиков этот, вероятно, победил в конкурсе. На толстость, вонючесть и волосатость. За что его и взяли на работу. Ну уж точно не за кулинарные умения. Они у него – 4. Я нарочно посмотрел. В са-а-а-амом низу списка его крафтовых умелок сиротливая четверка в окружении гордых нулей. Наверное, на этих бородатых бедолагах качнулся, не иначе, а устраивался на кухню вообще нулячим.
И нет… Четверка – это не много. Кулинарию не до десяти можно (а значит, нужно!) качать, как может кто подумал, а до трехсот. Впрочем, как и все остальное. И кап здесь на трехсотом. Впрочем, я вперед забегаю.
В общем, сбежал я из того трактира в этот. И ничуть не жалею. Здесь у меня отдельная комната. Да и еще и с окном. Застекленным. Была. Раньше. Теперь окно досками забили. Мне это ничуть не мешает, наоборот, я в темноте вижу даже лучше, чем на свету.
Но все равно обидно. За шикарный вид на деревья, еще деревья и… деревья из этого окна деньги уплачены, которые теперь, подозреваю, хрен кто вернет.
Так вот. Камень влетел в окно не просто так. Он был обернут кусочком кожи, на котором коряво нацарапано «Берегись!». По-русски.
И все. Больше никакой информации. Ни подписи «Доброжелатель» и зловещего черепа с костями – ни-че-го.
Тьфу, пропасть!
Будто я до того не берегся.
Потому и сижу тут сычом, что берегусь. И нельзя мне никуда отсюда уходить, еще дня четыре точно. А еще лучше – шесть. Сижу вот и берегусь. Благодетели чертовы.
Камень бросил местный. Его практически сразу поймали. То ли лесоруб, то ли лесожег… Пролетарий, в общем. Но написал месседж не он. Этот убогий не то что писать не умеет, он даже не знает, что буквы существуют. Не то что русские, а вообще. Интересно, как он в ведомости на зарплату за свое углерубство расписывается? Навряд-ли у него карта есть пластиковая. Или он альтруист? Так, на добровольных началах трудится? Ну да шут с ним, как с него за стекло высчитать, уже забота трактирщика. Не важно.
