Ждать, действительно, пришлось не долго. Минут через сорок капитан Насурутдинов вернулся, и с довольным видом положил перед нами изящную барсетку крокодиловой кожи.
– Где взял? – Поинтересовался я.
– Одолжил у одного пижона.
– Скажи лучше, стащил, – вставляет свое слово капитан Бирюков.
– Скажешь тоже, – возмутился Тагир. Взял попользоваться. Не надо будет, вернем. – Там, – он кивнул на барсетку, – кроме телефона, органайзер с пачкой визиток. Так что – это не проблема. А ему впредь наука будет. Телохранители нужны не для того, чтобы перед патроном двери банка открывать.
– А все таки, если можно, точнее, – попросил я.
– Да что тут поподробнее? Подъехал к «Роспримбанку». Подождал, пока этот тюлень со своим слонопотамом-охранником появятся. Ну и, пока тот прогибался, дверь открывал, я барсетку и потянул. Тоже мне, делов. Не он бы, так кто другой обязательно подвернулся. Мало их, что ли, там плавает?
– А знаешь, кого-то разбомбил? Это Тарас Горелов, генеральный директор концерна «Приватир-Инвест».
– Мне от этого надо плакать или радоваться?
– Не знаю, – задумчиво произнес Валера, медленно перелистывая страничку органайзера. Господа «мушкетеры», имеется вопрос, не относящийся к делу.
– Давай.
– Кто-нибудь знает, чем именно занимается этот самый «Приватир-Инвест»?
– Судя по названию, – отозвался Слава, – инвестирует деньги в приватизацию.
– Резонно. Фамилия Бурлаков кому-нибудь что-нибудь говорит?
– Это что, командующий Западной Группы Войск?
– Он самый. Это я в смысле инвестиций и приватизаций – продолжает он.
– Нет, ребята. Здесь положительно дивная коллекция. Особо умиляют пернатые.
– В каком смысле?
– Грачев, Куликов, Воробьев[9]. Да вы сами посмотрите. Уж не знаю, что этот Горелов приватизирует, но с «детьми Арбата»[10] он весьма на короткой ноге.
– Ладно. Валера, оставь эту пиранью капитализма, и давай займемся нашими делами, – скомандовал я.
– Как скажешь. А я бы все же, перед тем, как благодарному владельцу утерянное имущество возвратить, телефончики себе попереписывал. Придет, скажем, в голову идея Министра Обороны на чашечку кофе пригласить, где ты тогда его домашний телефон возьмешь.
– Да ну тебя. Работаем.
Через полчаса красный «BMW» майора Пластуна покинул тихую заводь Фарисеевского переулка и вырулил на Садовое Кольцо.
Я достаю телефон и вытягиваю антенну. Начинаю выстукивать по кнопочкам номер, продиктованный Красильниковым. Тишина. Тихий, едва слышный щелчок – включилось записывающее устройство… Ну вот, наконец, и гудок.
– Алло, – мужской голос в трубке официально вежлив.
– Петра Филипповича можно?
– Кто его спрашивает?
– Майор Пронин.
Легкая заминка с той стороны.
– Шутите?
– Шучу. Скажите подполковнику Скороходову, что его беспокоят по поводу кассеты.
Снова заминка. На этот раз более длительная.
– Подождите одну минутку. Он сейчас подойдет.
Гляжу на часы. Минутка растягивается на семь. «Пеленгуют, – улыбаюсь я, – давайте, давайте». Наконец в трубке появляется новый голос, твердый, но напряженный.
– Скороходов. Слушаю вас.
– Добрый день, Петр Филиппович, – говорю медленно и размерено. У моего собеседника не должно возникнуть и тени мысли, будто я волнуюсь.
– Добрый день. Кто это говорит?
– Это не важно. Мое имя вам не скажет ровным счетом ничего. У меня кассета, отснятая вчера вашим сотрудником на Хованском кладбище.
– Да, да. Я слушаю вас, – ФСБ-шник напрягается сильнее.
