Вечер понедельника был в самом разгаре, видимо никто не работал. Пробираясь сквозь вновь прибывшую толпу к выходу, я, никогда не понимающая, как можно тусить в рабочие будни, с интересом осматривала лица, идущих навстречу.
Маша Шилова всегда была тихоней, а став Марией Полонской нужно было поддерживать статус мужа, который постепенно занимал достаточно значимое место в элите нашего города. Поэтому что? Никаких клубов, вечеринок и безбашенных подружек, таких как Самойлова. Покорная овца Машуня заглядывала в рот любимому и единственному мужчине.
Помню как первый раз уличила его в интрижке, нашла помаду на воротнике рубашки, которую привезла ему в подарок из Италии.
– Юрочка, а это что? – перебирая грязное белье, обнаружила пятно от ярко-красной помады.
Он тогда даже не испугался. Настолько в себе уверенный Полонский не боялся, не стыдился и не видел ничего предосудительного. Юра просто поставил меня перед фактом:
– Наверное, Ксюша дура, оставила, – зло выплюнул мне, оставляя лицо абсолютно непроницаемым и равнодушным.
– К-какая… Ксюша? – я так и села, едва успев сообразить посмотреть куда.
Полонский проследил за моими телодвижениями и всё-таки удостоил меня вполне сносным оправданием:
– Маш, ты только не подумай. Между нами ничего нет, – и поцеловал в щёку.
А осадок недоверия остался, но он быстро бы засыпан красивым браслетиком. Пока однажды я не стала свидетелем очередного «ничего».
Но и после он убедил меня очень доходчиво, что не стоит раздувать из мухи слона. Подумаешь, трахнул секретаршу! Подумаешь, оставил синяки на моей шее от пальцев, пока убеждал!
И как только он умело ходил налево? Как шифровался? Да ничего он не скрывал! Только после каждой нашей ссоры напоминал мне «мою убогость», а на следующий день «замаливал грехи» цветами и подарками, говорил, что любит. А я верила и прощала, потому что любила. Только потом я поняла, что есть вещи больнее измен. И просто не смогла больше, лучше бы он мне врал в самом деле.
Мысль, что я не просветная идиотка, никак не отпускала. На глазах наворачивались слёзы то ли от горькой правды, то ли потому что Андрей, или Платон, или как его там, такой же мудак. Всё же знакомство с ним вышло необычным. Или я просто неопытная, желающая пойти во все тяжкие почти разведёнка?
«А может, он так всех своих баб снимает?» – подкидывала дров внутренняя обиженная девочка и почему-то голосом Наташки. – «Да какая теперь разница? Ты уходишь!»
Меня схватили за запястье и рывком притянули к себе. Я охнула от лёгкого удара в крепкую грудь. От его прикосновений, казалось бы невинных, пробирала мелкая дрожь. Но вторая рука наглеца уже пробралась через полы расстёгнутого пальто и крепко сжала мою талию. Пальцы впились в кожу и даже сквозь ткань блузки, я чувствовала горячее касание. Я пыталась вывернуться из огромных лап Андрея. Но брюнет притянул меня мёртвой хваткой и зарылся носом в мои волосы.
– Ну куда ты? – шёпот у ушка и, наверное, по сценарию, я должна поплыть. Его напористость будоражила и заставляла подгибаться коленки.
Мне хотелось крикнуть ему в лицо, что я «не такая», но я же взрослая женщина в конце концов. Замужняя. Чужая. Он не свободен, судя по тому как воинственно сюда неслась та блондинка, с которой он обжимался пять минут назад.
– Тебя ждут, – холодно процедила ему в лицо и высвободилась из стального кольца рук, пользуясь тем, что губастая девушка отвлекла Андрея громким скандалом. Наташка ждала меня на улице и курила.
