— Но я человек.
— Да. А мы оборотни, — улыбается Дима, его глаза вновь становятся обычными, — и ты наша пара.
— У вас тоже метки? — сглатываю ком в горле.
— Нет.
— Но почему тогда...
— Тшш, — Дима кладёт палец на мои губы, — прислушайся к себе. Вы, люди, игнорируете подсознание. Но оно ведь говорит тебе правду, да? Не отмахивайся, послушай. Закрой глаза.
Я делаю то, что он говорит. Пытаюсь понять себя. Вслушиваюсь. И нет внутри иного чувства, кроме доверия к этим двоим. Они словно распахнули дверь, которую я с самого нашего знакомства боялась открывать.
— Ну? — Дэн рычит мне на ухо. — Понимаешь? Ты же не хочешь бежать. Тебя к нам тянет. Меток нет, но мы разберемся, почему. Ты наша, Машуня. Прими это.
От этих слов мне становится хорошо. Будто я на своём месте. Дома. Всхлипываю. Оба мужчины меня обнимают.
— И вы... волки? — лепечу, ощущая невиданную ранее свободу.
— Нет. Медведи, — шепчет Денис, — берсерки.
— Поэтому вы так себя вели? Говорили странные вещи? Теперь я понимаю, — тихо бормочу, — истинная... значит, я вас люблю?
— И мы любим тебя. Эта связь выше всего на свете, детка, — шепчет Дэн, — ей нельзя сопротивляться, нельзя убежать. Куда бы ты не шла, всегда придешь к нам.
— Почему вы думаете, что я для вас обоих? А вдруг метка для одного? — меня пугает то, как спокойно звучит голос.
— Истинность проявляется не только в метке, малыш. Но и в тяге. Эмоциях. Возбуждении. Если бы ты была лишь для одного, он бы не подпустил к тебе другого. И ты бы не смогла принять нас обоих...
Дрожу. Их голоса низкие, хриплые. Я возбуждаюсь от них. Это неуместно, но тело трепещет, когда Дэн и Дима меня касаются. Облизываю губы.
— Почему ты ранен? — касаюсь кончиком пальца запястья Дениса, покрытого небольшими разрывами. — Вы с кем-то дрались?
— Появился чужак, пришлось обратиться. Мы не волчары, у нас обращение проходит тяжелее, куколка. Мы, по сути, отдаёмся ярости. Это трудно контролировать. Сегодня возле твоего универа, а потом общежития я ощутил новый запах. Агрессивный. И мы пошли смотреть, кто это.
— Как ощутил? — беру руку Дэна, прижимаю ее к губам, прикрываю глаза.
Мне так отчаянно хочется ему помочь! Дэн занимает в моем сердце огромную часть, как и Дима. И я не хочу, чтобы ему было больно.
— Эээ... — он вдруг дёргается, но руку не убирает, — Димка... ты видишь? Раны...
— Затягиваются, — удивленно говорит мужчина, — Машуня, это ты делаешь.
— Что делаю? — распахиваю глаза. — А?
— Ты его успокоила вчера. Я думал, почему Дэн уже почти сорвался... но вдруг вернул себе рассудок. Ведь если дойти до точки кипения, назад пути нет. Это ты, малышка! А теперь еще и раны...
— Что? — не понимаю.
— Вот, — Дэн показывает мне руку, на которой нет ни единой царапины.
— Ой... а как? Я... не знаю, это не я! — паникую.
— Тшш, девочка моя. Это ты. Ты моё успокоительное, — улыбается Денис, — как-то умеешь гасить его ярость. Мой зверь рядом с тобой ручной цирковой мишка.
— Но почему? — заглядываю в глаза то одному, то другому. — Это из-за нашей с вами связи?
— Вообще, подобными техниками владеют друиды. Милая, кто твои родители? — серьезно спрашивает Дима.
— Я не знаю, — пожимаю плечами, мужчины переглядываются, — до пяти лет себя не помню. В детском доме сказали, что младенцем нашли меня у дверей.
— Вот как...
— Но насколько я помню, им запрещено иметь детей. Друидизм по наследству не передаётся. Они хотят контролировать каждого, кто получил дар. Но я не чувствую друида в тебе...
