— В смысле следующей? — не понимает длинноволосый, а Дэн прищуривается.
— Проехали. Мне нужно возвращаться, подбросите? — собираю всю волю в кулак, чтобы не разрыдаться. — И если можно, не говорите моему начальству о том, что я нарушила условия договора.
— Наша лапочка ревнует, — Денис подходит к нам, — какие девушки? Какой договор, малыш?
— Я не питаю иллюзий, — сухо заявляю, — понимаю, что если вы в доме держите розовое полотенце и целый набор разовых зубных щёток, то это точно не для брутальных байкеров, остающихся на ночевку.
— Так, сладкая, — морщится Дима, — мы это всё обсудим обязательно. Но сначала завтрак. И ты скажи мне, как себя чувствуешь? Больно тебе после наших членов, ммм? Не ври только.
— Больно, — хотела взбрыкнуть, но в последний момент сдаюсь.
— Тогда обезболку надо. Ты наша первая девственница, так что прости, если что, — Дима продолжает крепко меня обнимать.
Так, словно боится отпустить. В этих объятиях есть какое-то едва заметное отчаяние. Дэн копается в аптечке, затем наливает стакан воды из графина. Протягивает мне.
— Вот, выпей, Машунь. Не будет так больно.
— Спасибо.
Мужчины натягивают штаны. Затем Дэн указывает на кресло, на котором аккуратно сложены мои вещи.
— На ночь кинули в стиралку. Так что всё чистое. Там и сумка твоя с документами. Одевайся, мы пока пойдем готовить завтрак.
— Только не убегай, — рычит Дима, оставляя на моих губах лёгкий поцелуй.
Краснею и растекаюсь лужицей. Они такие милые! Я думала, подобные мужчины выставляют любовниц за дверь после жаркой ночи. По крайней мере, такие вот истории мне рассказывали одногруппницы.
Надеваю нижнее белье, шорты, рубашку. Всё пахнет лесом. Интересный у них кондиционер для одежды. Роюсь в сумке, ищу мобильный телефон.
Просушиваю волосы полотенцем. И замечаю, что они стали гуще.
— Хм! — подхожу к зеркалу и офигеваю.
Ресницы, волосы, кожа. Будто за одну ночь я прошла курс у офигенно дорогого косметолога. Не могу поверить! Это... что это?! Лишение невинности так повлияло? Никогда о подобном не слышала.
Хм.
Спускаюсь вниз. Таблетка начинает действовать, боль постепенно отступает. И я понимаю, что в этом доме мне очень нравится. И следа нет от вчерашнего холода.
— Вот, — Дэн ставит передо мной тарелку, — венские вафли и кофе. Надеюсь, ты ешь сладкое?
— Да, — пищу, смущаясь.
— Ты очень красивая, Ма-шень-ка, — Дима не сводит с меня глаз, любуется, — и сладенькая. Если бы не твое состояние, разложил бы уже на этом столе.
Краснею ещё гуще. Спешу сменить тему.
— Вкусно! — вафли свежие и божественно вкусные. — Спасибо большое.
— Слушай, — Денис садится напротив, — давай так, Машуня. Сразу всё проясним.
Ну вот, сейчас начнутся невнятные оправдания, что дело не во мне, а в них. И что нам, конечно, было хорошо, но... и прочее мужское бла-бла-бла.
Однако то, что произносит Денис, полностью вышибает почву из-под моих ног...
