Лошади так и перебирали ногами у входа на постоялый двор. Никто не обращал на нас внимания – подумаешь, какая-то степенная леди в сопровождении то ли родственника, то ли охранника. На дорогах было неспокойно. Я как раз собирался заняться этой проблемой, когда оказался в чужом теле.
– Я чувствую себя идиотом, – бурчал Феон.
– Лучше быть живым идиотом, чем мертвым умником, – ответил я, забираясь на лошадь. – Надо было купить тебе женское седло.
– Издеваешься?
Да. Но я промолчал, только пустил лошадь вскачь. Вскоре черта города осталась позади, а впереди расстилался пустынный тракт. Обычно осенью по нему тащились только телеги – кто с ярмарки, кто на ярмарку. А всадники вроде нас предпочитали не связываться со слякотью и бездорожьем. У нас же не было выбора. Я думал о своем. Феон тоже с разговорами не лез. Быстро стемнело, наступила непроглядная ночь, но мы не останавливались на ночлег. Я понимал, что надо спешить. И до самого утра мы находились в седле. Лишь к рассвету решили остановиться на короткий отдых в небольшом лесочке.
Найти сухой хворост в осеннее время было не так просто, но Феон с задачей справился. Он развел костер, предоставив мне, как даме, готовить завтрак. В ход пошли захваченный с постоялого двора хлеб, холодное мясо и вода из фляги. Не невесть что, но пока сойдет. А ближе к вечеру можно будет и заночевать в какой-нибудь деревушке.
Феон ел быстро. Он казался излишне задумчивым – и забавным в женской одежде. Конечно, можно было обойтись без этого, но иногда мне хотелось над кем-нибудь подшутить. И на этот раз объектом стал бедняга Феон. Он, впрочем, не сопротивлялся.
– И все-таки, Лесса, зачем тебе к канцлеру?
– Что? – задумавшись, я не расслышал, о чем он говорил.
– Говорю, зачем тебе к канцлеру?
– Это личное, – продолжать тему не хотелось.
– Что он тебе сделал? Арестовал кого-то? Призвал на службу? Казнил?
– Какой забавный список. – Хотя на самом деле весело не было. – Скажем так, он у меня кое-что украл. Поэтому мне надо поговорить с ним и забрать свое до того, как ты попытаешься его убить.
– Я не попытаюсь. Я убью, – ответил Феон решительно.
– Значит, умрешь сам.
– Мне все равно!
– Все равно не бывает никогда.
– Ты защищаешь канцлера? – нахмурился он.
– Нет. – Я лег на плащ, на пару минут закрывая глаза. – Просто пытаюсь найти логику в твоем поступке. Понимаю, терять тебе нечего. Но! Всегда можно потерять жизнь. И пока она при тебе, есть смысл бороться. Не находишь? Кому ты сделаешь лучше, если убьешь канцлера? Ты ведь умрешь.
– Стране! – в запале выкрикнул Феон, но я даже не открыл глаз.
– Чем?
– Как это чем? Из-за него мы так живем!
– Как?
– Скверно…
– Без него жили бы лучше?
Я просто спрашивал, для себя. На будущее…
– Лучше! – Феон пылал праведным гневом. – Посуди сама. Сколько за последнее время принято законов, которые принесли бы людям что-то хорошее? Простым людям? Ноль. На них только наживаются те, у кого и так все есть.
– Хорошо, допустим. – Я все-таки сел. Тяжело разговаривать, не видя лица собеседника. – Убьешь ты канцлера. Эти законы исчезнут?
– Возможно, – засомневался Феон.
– А я тебе скажу – нет. Они уже приняты, на их основе строится политика. Идем дальше. Будет ли назначен новый канцлер?
– Будет.
– Так где гарантия, что не станет хуже? Но это с точки зрения людей, Феон. Ты ведь тоже не простой горожанин. Признай лучше, что тобой руководит не общественное благо, а желание отомстить. Причем отомстить не потому, что кара была несправедливой, а потому, что тебе больно признать правду.
