– А говорили «дядя». Плохой из вас дядя. Наррон. – тот хрюкнул, сворачивая свёрток с удивительной скоростью. Явно раньше крутил сигареты, слишком уж умелые завороты получаются.
– Неважно какой. Главное бумажку получил. – на этом ту спрятали. – Приятно иметь с вами дело, господин Реншу. – сразу после того, проповедующему протянули руку, которую тут же пожали. Договор есть договор и закреплять его нужно правильно.
Отличная бумаженция попала в руки Люка. Старый пират даже не подозревал, в насколько проблемную ловушку он сам себя заманил, но на данный период времени этого закрепления было достаточно, что бы в глазах самого пирата никто не смел его тронуть и это было самое важное, что можно было предложить в его возрасте и статусе. Глаз явно притупился, ведь молодой Наррон никогда бы не согласился на подобную авантюру, что старый Наррон сделал очень зря. Документ этот располагал следующими моментами: в стране, к который Линбург в независимости от религии все равно относился, ведь не было рядом ни одного другого государства, что бы относиться к нему, действовал закон, по которому самосуд запрещается. Что значит, что все дела подлежали суду и региональные или городские дела проводились в общих храмах, где часто проводились городские молитвы. Слишком вопиющие случаи попадали, в районный суд, а те, что были хуже того, – в столичный, что, как и все предыдущие, находился в основном храме. Это же значило, что все решения людей оспаривались и подлежали рассмотрению, что, конечно, уменьшало количество невинно осуждённых, но и количество возможностей избежать наказания тоже увеличивало стократно. Выданная Реншу бумага говорила о том, что только сам Реншу должен был подписать специальный указ, при котором по душу Наррона бы пришли. Загвоздка была лишь в том, что, когда такое писал городской суд – это в районе оспаривалось. Районный суд – это в столице оспаривалось. А столичный суд оспаривался самим советом, Реншу и мессией соответственно. Вот только если уже сам Реншу писал такую бумажку – то никакие помыслы, домыслы и внутренние идеалы не могли помочь. Человек будет мёртв через пару дней, а если за его труп назначить награду, то его ещё и в храм принесут. Конечно, верующий мог и не писать такое письмо в суды и гвардейские организации. Но ничего не мешало ему сделать это в любом удобный ему момент. Люк об этом, конечно, знал, но не подумал. Эта бумажка защищала его от любых других убийств. Она значила, что Люк достаточно важен, что бы его желали убить лично, что ограничивало круг его смертей только до старости. Разбойники побаивались убивать людей с такими "документами". Ведь тогда и за ними придут с расправой. Все знали, что придут.
В это же время в помещение зашла Гроу. Да, по графику. Верующий решил дать ей поработать пару часов смены, а потом уже забрать. Так она была достаточно активной, что бы пойти с ним куда-нибудь и не спать, но уже достал уставшей, что бы не задавать лишних вопросов, на которые Реншу просто не хотел отвечать. Он хотел оставить её в сладком неведении о том, какими важными вещами миссионер оперирует. Официантке это было не надо. Она бы сама поинтересовалась этим, если бы у неё было такое желание ранее.
– Гроу. – та глянула на него, поправляя собственный пояс и потихоньку ложа в него карандаш с записной книжкой. – У тебя новые родники на лице появились? – та испуганно на него глянула и начала трогать себя за лицо, словно это помогало определить их наличие.
