Фома с тревогой глядел на друга Президента, было видно, что тому становится всё хуже и хуже. Он, продолжая задыхаться, полез в карман и достал ингалятор. Но его применение, увы не помогло. Становилось понятно что, дело плохо. В этот момент Фома почувствовал знакомый поток энергии, метнувшийся к больному и прикрыл глаза. По дорожке к хоспису, бежали врачи, сопровождаемые охраной. Бомонд, во дворике взволновался и качнулся в сторону сидящих на скамейке, но был осажен оцеплением. Когда Фома открыл глаза, он увидел что, ситуация кардинально изменилась, друг задышал ровно и глубоко, его лицо начало розоветь, а глаза до этого заполненные болью, вдруг просветлели и наполнились удивлением. Он руками стал ощупывать себя, потом встал, в этот момент до них добежали врачи и настойчиво усадили его обратно на скамейку и даже пытались уложить. Но тот, отмахнулся от этих попыток, радостно что-то сказал Президенту. Тот, ответив, стал наблюдать за действиями врачей. Те, развернув мобильную реанимационную аппаратуру, стали проводить обследование. Прошло, наверное, минут тридцать, после чего старший из них встал и смущённо развёл руками.
Всё это время Фома, опять молился за Вадима, ведь случись что-нибудь по плохому сценарию, к храму народ не подошёл бы и на пушечный выстрел, а сейчас, самое время Патриарху выступить на авансцену. Фома не заметил, погружённый в свои мысли, что за ним очень внимательно наблюдал Президент, было видно, что он читает эмоции отца Фомы по мимике лица. Затем Президент переговорил с врачами, удивлённо приподняв брови, он пару раз переспросил их. Затем пожав им руки, отправил их обратно, после чего опять присел на скамейку. Итальянец начал тараторить, импульсивно жестикулируя руками, всю дорогу пытаясь схватить Президента за руку и пожать её. Президент что-то отвечая, попросил Патриарха подойти к ним. Когда он подошёл, Президент передал то что ему говорил итальянец. Было видно, что Патриарх изумлён и оглянувшись подозвал отца Фому.
– «Сын мой, я просто в затруднении, господин Сильвио изъявил желание перейти в святую православную церковь. Мало всего этого, он хотел бы что именно вы стали его пастырем. Он будет считать счастьем, быть прихожанином храма, находящегося под покровительством Бога. Как вы ответите, отец Фома?»
– «Церковь открыта для всех, а поэтому если будет соблюдён устав, я готов наставлять господина Сильвио»
Президент внимательно смотрел на отца Фому, потом кивнув самому себе, спросил.
– «Ну а ещё одного прихожанина примете отче?»
Патриарх был просто поражён, случившимся. Как же так ведь раньше именно он окормлял всю верхушку, в частности при этом получая преференции, как для церкви, так и для самого себя. Мир начинал рушиться. В расстройстве он не услышал, что начал говорить отец Фома.
– «Господин Президент, я был бы польщён этим, но для блага церкви будет лучше если вы не оставите своего духовника, что вам помогал до сего времени. Поверьте, всё случившееся не от меня исходит. А просто приходить в храм, где вам всегда будут рады, будет много лучше»
Патриарх, услышав это ожил, всё же нельзя не отдать отцу Фоме, умён, ничего не скажешь. Но всё же хотелось бы встретиться с чудотворцем, но увы единственный канал – это Фома, а стало быть будем его пестовать. Хотя, тяжело будет с этим идеалистом. Но с этими мыслями он отвлёкся от продолжения диалога с Фомой, а вопросы были интересные.
