– Так всё же, почему? – настойчиво переспросила Елизавета.
– Чтобы с тобой сходить на этот спектакль второй раз, – взял себя в руки Виктор Михайлович.
– Объяснение принимается и считается приглашением в театр, – Елизавета сразу «брала быка за рога».
Виктор Михайлович не стал сопротивляться такому напору.
– Первое повторение этого спектакля в Александрийском театре – наше, – сделал он своё предложение. – За полчаса до начала спектакля встречаемся в холле.
– Приглашение принимается. До встречи!
Короткие гудки. Виктор Михайлович аккуратно положил трубку и задумался. «Необычная девушка. В ней есть какая-то странность, быть может, из-за внутренней нервозности, глубоко спрятанной и подавляемой сильным характером. Молодая, пожалуй, моложе моей дочери.
Красивая. Даже очень. Настойчивая. Надо же, как-то нашла меня. А зачем? Быть может моя читательница? Но, как я понял по нашим разговорам в театре, она даже не знала, что я писатель. Тогда зачем она меня искала?» – Виктор Михайлович усмехнулся, поняв, что уже повторяется в своих вопросах. Он сделал пометку в деловом календаре и продолжил работу.
Аввакум подвергается царской опале. Как заслужить милость власть имущих?
«После встречи с царём лучшие люди московские засуетились вокруг Аввакума, дружбу искать с ним стали. Решили, что приблизил его к себе Государь, а раз так, то и другим надо его обласкать. Предложили Аввакуму на Печатном дворе книги священные править, деньгами стали одаривать, в гости зазывать, под аввакумово благословение подходить. Понимал Аввакум, что любовь скоро закончится, однако с удовольствием взялся за правку книг церковных, изгонял из них еретические строки. Но в храмы с новым уставом отказывался ходить, в своих проповедях обличал ересь греческую, твёрдо стоял за русскую веру. Потянулись к нему прихожане, русский люд искони не жаловал иноземцев, особенно когда они лезли в чужой монастырь со своим уставом. К царю потекли жалобы на неугомонного протопопа. Но царь всё же надеялся, что Аввакум успокоится, не будет будоражить народ, ан нет, тот не утихомирился. Почувствовал недовольство царя и сам Аввакум, по его мнению, причиной стало то, что он не успел рассказать царю все свои доводы против греческих нововведений. Поэтому подготовил Аввакум письмо царю и решил передать его через сына своего духовного – блаженного Фёдора. Знал он, что царь не обижал блаженных, через них сам Господь Бог глаголет. Да и момент удобный не заставил себя ждать: Алексей Михайлович собрался приехать на молебен в монастырский храм, где служил Аввакум. Торжественный выезд царя всегда оформлялся знатно: перед каретой бежали дворовые, разметая уличную пыль или снег, на запятках кареты стояли бояре в парадной одежде, вдоль дороги собирался простой люд, славящий царя. Вот тут бедолага Фёдор, вместо того чтобы ждать царя на крылечке возле храма, кинулся прям под его карету и испугал Алексея Михайловича. Он велел посадить Фёдора в тёмную за дерзновение, правда, потом, узнав, что у того было письмо аввакумово, забрал письмо и отпустил Фёдора. Но то, что плохо начинается, плохо и заканчивается. После этой поездки разгневался царь на Аввакума: «власти-де на тебя жалуются, церкви-де ты опустошил, поезжай-де в ссылку опять». На том и закончилась ласковая жизнь Аввакума и его семьи. Собрали они свои пожитки и поехали в края северные.
