Вернувшись из райского небытия, я нашел губами губы Алины. Она ответила на мой поцелуй. И только после этого я почувствовал, как во мне просыпается сексуальная страсть.
А потом, после того, как у нас все получилось, ее прорвало.
– Тебе рассказали, как это произошло? – спросила она. Во время телефонных разговоров мы эту тему не трогали.
– Олег держал меня в курсе.
– Отказ рулевого управления?
– Ага.
– И ты поверил?
– Нет.
– И правильно, что не поверил. В меня словно кто-то вселился. Как в кино. Я все понимала, но ничего не могла сделать, и когда это кто-то направил машину в столб…
– Ты им сказала?
– Нет. Они и без этого чуть не упекли меня в психушку. Решили, что я пыталась покончить с собой. Вот только нихрена у них не вышло это доказать.
– И тогда они выдвинули версию о неисправном рулевом управлении?
– Это они придумали для тебя. Меня они тестировали на предмет какого-либо воздействия. Сейчас полно всяких генераторов, которые сводят с ума.
– И что?
– Ничего. Я же как вспомню… – ее передернуло. – Я словно сошла с ума, вот только я не сумасшедшая. Я, блядь, не сумасшедшая.
Она посмотрела на меня так, будто мой вердикт мог решить все.
– Нет, милая, ты не сошла с ума. Я знаю. Просто ты… – я осекся. Мне словно бы кто-то сказал, что если она узнает про Книгу – умрет. Вовремя заткнувшись, я прижал ее к себе и принялся целовать…
Постепенно жизнь начала возвращаться в привычное русло. У меня появилась пародия на распорядок дня. Я просыпался, завтракал с Алиной, работал над заказом, потом ехал в библиотеку, обедал в «Балкане» или «Кофемолке», возвращался в Аксай, медитировал минут тридцать-сорок, ехал на стрельбище, вернувшись, ужинал с Алиной, после чего мы шли гулять.
Алине тоже скучать было некогда. Позавтракав со мной, она отправлялась в пыточную, где над ней издевались инструкторы йоги, мастера лечебной гимнастики, массажисты, физиотерапевты, пластические хирурги… Благодаря этому титаническому труду ей хоть и медленно, но становилось лучше, а от шрама на щеке остался небольшой след, который со временем должен был практически исчезнуть. Как и я, домой она возвращалась только к ужину, после которого мы шли гулять.
Мы бродили по улицам Аксая, как какая-нибудь парочка из советских романов. Алина еще прихрамывала, и я поддерживал ее на ступеньках или на участках повышенной травматизации, которые имеются практически на каждом аксайском тротуаре. Мы бродили по улицам Аксая, предпочитая частный сектор в сухую погоду и асфальт в грязь, разговаривали ни о чем или просто молчали. Молчалось с Алиной великолепно, а для меня хорошо молчать намного важнее, чем хорошо болтать.
Владимир гулял с нами. Он шел чуть позади, чтобы не мешать нам ворковать. Похоже, эта часть работы ему нравилась.
Один-два раза в неделю мы встречались с моими друзьями. Принимали их у себя, ходили в гости или в кафе. Алина словно жила на необитаемом острове – к ней ни разу не то что никто не пришел – не позвонили не по работе.
Я уже сто раз успел пожалеть, что так поспешно отказался от услуг Владимира. Он имел прекрасное качество, наверно лучшее из тех, что бывают у других людей: Когда он был лишним или в нем не нуждались, Владимир не показывался на глаза, но достаточно было о нем подумать, он появлялся в пределах видимости. К тому же в его машине можно было не пристегиваться, что было приятной мелочью. Когда нас останавливали менты, он совал им под нос свое удостоверение, после этого они вытягивались по стойке смирно и брали под козырек.
