Поутру 11 января небольшой возок следователя Виноградова мчит по укатанному снегу Краснинского большака. Укрытый тёплой медвежьей полостью, Нил Дмитриевич наблюдает в небольшое окошко проносящиеся мимо леса и рощи, засыпанные снегом деревушки, высокие маковки церквей, проткнувшие крестами низкие пушистые облака в пасмурном январском небе. Два с лишним часа занимает дорога от губернского города в Красный. В уездном полицейском управлении надзирателя Белошицкого не оказалось, и Виноградов отправился к нему на квартиру. А там за столом, уставленным соленьями и прочими заедками, полицейский надзиратель Краснинского уезда потчует отменным полугаром смоленского уездного исправника Фёдора Никитьевича Путято.
– Господа, у нас тут ограбление за ограблением, а вы тут водку пьёте в столь ранний час. С какой такой радости, – возмутился Виноградов, пройдя в небольшую залу.
– Именно что с радости, дорогой вы мой Нил Дмитриевич, именно с радости, – Путято, видимо уже хорошо принявший на грудь, встопорщил густые усы в радостном оскале, – раз уж ты здесь, на вот почитай.
Виноградов взял протянутые листки желтоватой бумаги, развернул их и вчитался. Чем дальше читал следователь, тем более изумлённым становилось его раскрасневшееся с мороза лицо. «Я, смоленский уездный исправник титулярный советник Фёдор Никитин сын Путято, имею честь доложить полученные сведения о шайке грабителей, возглавляемой беглым ссыльнопоселенцем Беляцким, он же Сибиряк. Оная шайка ответственна за ограбления со взломом многих имений Смоленского, Краснинского и Ельнинскго уездов. В ставе шайки…»
– Фёдор Никитич, откуда же такая информация?
– Э нет, своих информаторов я раскрывать не буду, авось ещё не раз пригодятся. Хотел тебе этот рапорт завтра передать, да ты вот он тут. А ещё мне птичка-синичка принесла на хвосте одну фамилию. Шнейдман, краснинский мещанин. Вот я и приехал к Ипполиту Дмитриевичу узнать, не знает ли он такого. А он ведь знает, – Путято, опрокинув в рот очередную рюмку, весело хлопнул себя по коленке.
– Александр Шнейдман, сиделец Уваровского питейного дома. Тут всего в трёх верстах от Красного, – гостеприимный хозяин вновь наполнил рюмки, – может быть, стоит его навестить, раз уж мы все тут собрались?
На том и порешили. Белошицкий захватил с собой из уездного полицейского управления двух рассыльных, они де намного нужнее будут при обыске, чем солдаты уездной команды внутренней стражи.
Пивший чай Шнейдман, так и застыл со стаканом в руке, когда к нему в кабак ввалились в клубах пара с мороза полицейские чиновники. Быстрее всех сориентировался Путято, прыгучим барсом кинулся к целовальнику и вырвал у него из рук стакан с чаем.
– Господа, если вы чаю хотите с мороза, так мы сейчас вам стол накроем, – только и смог проговорить офигевший Шнейдман. Путято, вынув из стакана серебряную ложечку, всучил стакан обратно в руки сидельцу. Вторую ложку он извлёк из стакана его жены. Осмотрев их со всех сторон, только что не обнюхав, исправник подошёл к Виноградову и тихо сказал:
– Это серебро с ограбления Вонлярово. Я очень хорошо помню описание этих ложек. С витой ручкой и цветком на конце.
Виноградов, усевшись за стол, вынул из кожаного саквояжа чернильницу, несколько листов бумаги и роучку с немецким металлическим пером.
– По делу об ограблении имения Марии Петровны Энгельгардт в сельце Дресне, ограблений поместий Вонлярово, Дрюцк и Владимирское я, судебный следователь 3-го участка Смоленского уезда Виноградов, провожу обыск в Уваровском питейном доме Краснинского уезда. Имя, фамилия, лета.
