Мастерская судеб - страница 17

– Чистая работа! Сколько лет этим занимаюсь, и никогда не приходилось видеть ничего подобного.

Иван вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял сурового вида мужик с сильной проседью, волевым подбородком и блуждающей на лице усмешкой. В руках он держал включенный планшетный компьютер.

– Простите, это вы мне?

– Да тебе-тебе – кому ещё? Ладно, пошли отсюда, здесь нам больше нечего делать.

И странный незнакомец развернулся и направился к выходу.

Иван сидел в приёмной у Директора и жутко нервничал. Обхватив ладонями голову, он пытался унять дрожь в руках и заодно собрать в кучу разбегающиеся мысли. В голове его царил кавардак. Всё услышанное вчера от Бориса могло показаться дикой фантасмагорией или не слишком остроумным розыгрышем, если бы Иван не был уверен, что это чистая правда. Он пытался понять, как он относится ко всему услышанному, рад ли он, что будет теперь не один, но эмоции его, так же как и мысли, пребывали в полнейшем беспорядке. Он поднял голову, поймал ободряющий взгляд наблюдавшей за ним секретарши и тут же отвёл глаза. К его удивлению, появление его в стенах мастерской вызвало довольно сильный ажиотаж. Пока он шёл через здание, то и дело из многочисленных кабинетов выглядывали головы, наблюдали за ним, перешёптываясь друг с другом, разве что не тыкали в него пальцем. Иван вспомнил, как в третьем классе он перешёл в новую школу – ощущения тогда были примерно такими же. Да и сам он с не меньшим любопытством рассматривал окружающих – ведь эти люди профессионально занимались программированием человеческих судеб! Это были не такие жалкие дилетанты-самоучки, как он, а настоящие хозяева жизни и смерти. От осознания грандиозности всего, чем занимались здесь эти люди, захватывало дух. Иван внезапно понял, что отчаянно хочет стать одним из них, хочет найти своё место здесь. Он осознал и прочувствовал, как же он на самом деле сильно устал быть никем не понятым одиночкой, устал от того, что никто из его окружения не способен понять и оценить его труды, дать совет или просто приободрить. У него появилась надежда стать частью сообщества себе подобных, но вместе с надеждой появился и страх быть отвергнутым. Ещё некоторое время Иван сидел, пытаясь представить, какие изощрённые вступительные испытания ему предстоит пройти, чтобы доказать свою пригодность, пока всё та же секретарша не вывела его из глубокой задумчивости, пригласив наконец в кабинет к Директору. Иван вошёл туда на ватных, негнущихся ногах.

Когда он оказался внутри, ему почудилось, что он внезапно переместился во времени на два века назад. Если обстановка приёмной ничем не отличалась от среднестатистического офиса и выглядела вполне современно, то в кабинете время застыло где-то в начале девятнадцатого века. Если приёмная была застелена обычным серым ковролином, то здесь под ногами лежал огромный персидский ковёр с затейливым рисунком. Кабинет имел прямоугольную форму, с одной из узких сторон располагалась входная дверь, с другой – большое панорамное окно, обрамлённое тяжёлыми тёмно-красными портьерами с выцветшими золотыми кистями. Под окном стоял массивный резной письменный стол с большим количеством ящиков, за ним спиной к окну сидел Директор. Перед столом стояли, несколько выбиваясь из общей атмосферы своим чуть более современным видом, два мягких, уютных кресла. Другой мебели в кабинете не было. Стены его были увешаны картинами в потемневших от времени рамах. При одном взгляде на полотна сразу чувствовалось, что они дышат неподдельной глубокой древностью.