Все это, в целом, его никак не касалось.
– Я тебе верю, Ард, – кивнул Дэвенпорт, – но ты новая фигура на игровом поле этих кровожадных идиотов. Так что…
Генерал не договорил.
– Вы не любите дворян, – внезапно понял Ардан.
– Далеко не всех, Ард, – не стал отрицать Дэвенпорт. – Мне доводилось служить с детьми герцогов, князей и представителей крупных дворянских родов. Многие из них честные патриоты, готовые сложить голову и отдать последнее во благо отчества. Но, так же, я встречал и столь ублюдочных тварей и лизоблюдов, что жалею о запрете на смертные казни для наследников благородных кровей.
Ардан помнил эту особенность уголовного кодекса из уроков общественного строя. На герцогов и князей, а так же их старших детей, не распространялись положения о смертной казне или каторге.
– Ты будешь прав, если скажешь, что это утверждение верно для многих людей и первородных, но они не обладают такими же возможностями, как… – Дэвенпорт застыл около самого выхода из особняка и медленно повернулся к Ардану, заглянув тому в глаза. – Ард, честное слово, тебе надо что-то с этим делать. Я буквально тебе душу изливаю, словно священнику на исповеди. Кто-нибудь тебя за такое попросту убьет.
Ардан неловко улыбнулся, в ответ на что Дэвенпорт угрюмо покачал головой и вышел на парадную лестницу. В лицо юноше ударил холодный ветер, принесенный осенью с побережья океана. На лицо и руки упали первые, робкие, снежинки, тут же растаявшие холодными каплями. Здесь, в Метрополии, зима предъявляла осени свои права куда раньше, чем в Алькаде.
Правда в том, что юноша даже не понимал, каким образом его Взгляд Ведьмы так влияет на простых людей. Скасти, когда учил своего «глупого, лысого приятеля», наставлял, что в чужую душу надо заглядывать через глаза собеседника, но сейчас люди выкладывали Арди все как на духу просто в обычном разговоре.
И как контролировать эту особенность Ардан понятия не имел, но вот о том, что если не заняться данным вопросом то в какой-то момент можно оказаться в не самой приятной и простой ситуации было понятно даже без особого напряжения мозгов.
Но, все же, это мысли завтрашнего дня.
Забравшись в уже знакомой автомобиль, Ардан положил посох на пол и уставился в окно. Рядом с ним, как и в прошлый раз, села Атура в сверкающем платье, с невероятно сложной прической на голове; с меховой накидкой на плечах и сумочкой в руках.
Впереди, рядом с шофером, Дэвенпорт что-то проверил в бардачке, и они поехали.
Среди мерцающей пелены сумерек Ардан вслушивался в гул двигателя, который казался лишь далеким рокотом на фоне живого, бьющегося в такт пульса города. Панорама за окном, тянущаяся по извилистым переулкам, широким проспектам, выныривая на гранитные набережные, раскрывалась подобно страницам заколдованного фолианта.
Мир за окном закутался в покров яркого света, мерцающего калейдоскопом светящихся оттенков, рожденным множеством разнообразных источников. Сиявшие окна что-то, едва слышно, рассказывали о неспешной жизни внутри, о тех радостях, заботах и бедах, что кипели позади каждого такого огня.
Уличные фонари, увенчанные эмблемой двуглавого феникса, величественно возвышались над тротуарами и проезжей частью, отбрасывая золотые лучи на мощеные улицы и спешившим по ним, радостным людям. Каждый угол, каждый переулок города казался в этот вечер живым и хранящим свои собственные тайны.
