Мама не забывала каждые несколько дней менять цветы в высокой вазе, спрятавшейся в углу комнаты на небольшом резном столике из вишни. Единственном предмете мебели яркого цвета в их царстве слегка обшарпанных серых досок.
Арди подошел к кровати. Во рту тут же появился привкус железа. Пахло кровью, так же отчетливо, как и цветами. Удивительная смесь из уходящей осени и чего-то, что мальчик еще не испытывал прежде. Что-то невидимое, но осязаемое – липкими, жадными, скрюченными пальцами вцепилось ему в сердце и крутило, вертело, мяло как только вздумается. Из легких выбило воздух.
Мальчик схватился за поручень кровати и, как в детстве, нашел в ней пристанище и спасительный край, куда нет пути кошмарам, мучившим его ночами. Он впитал в себя силы, данные воспоминаниями об объятьях родителей и смог поднять взгляд на маму.
Та чем-то напоминала те самые доски. Измятая, покрытая испариной, тяжело дышащая. На серых простынях виднелись следы крови, так что мальчик только сильнее сжал пальцы.
– Не бойся, – прошептала она. Тихо, едва слышно. Может даже и не потрескавшимися губами, а одними только глазами цвета столика, где стояли её любимые цветы. Карие, но с отливом. Почти вишневые. – Подойди, Арди.
Мальчик посмотрел сперва на отца, а затем на дедушку. Тот выглядел постаревшим, но широко улыбался. Как и все вокруг. В отражении вазы солнце за окном подмигивало, то показываясь, то скрываясь за низкими облаками. И мальчик подумал, как сильно они сейчас все походили на это самое солнце. Буквально светящиеся. Не кожей или яркими глазами. А изнутри.
И Арди окунулся в головой во что-то, чему не знал нужного слова для описания, но чувствовал, что никогда не забудет этого момента. Его больше не беспокоили ни отброшенные в угол комнаты скомканные тряпки с багряными пятнами, ни едкий запах, ни привкус меди на кончике языка.
Медленно, аккуратно ставя ногу, будто даже шагом мог разбить сложившуюся картину, как ту самую вазу, он подошел к изголовью. Мама все еще тяжело дышала. Её мокрые, спутанные волосы разлетелись по подушкам и маленькими змейками опускались на слегка дрожавшие плечи.
– Посмотри, Арди, – пальцами, вдруг показавшимися мальчику такими хрупкими, она бережно отодвинула край небольшого одеяльца, обернутого вокруг белоснежной простыни. – Познакомься, Арди. Это Эртан. Эрти. Твой брат.
Мальчик наклонился. Он сперва даже не понял, что именно увидел. Что-то маленькое, фиолетового цвета. Если бы не забавное сопение и едва различимые пальчики на миниатюрных ручках, Арди бы и вовсе подумал, что мама немного… устала и принесла откуда-то баклажан.
Но с каждой секундой, с каждым ударом сердца, мальчик все сильнее и сильнее ощущал, нечто странное. Невидимые нити, прочнее любых канатов, которыми отец привязывал лодки, опутывали его с ног до головы. Но не душили. Они тянули его. Тянули к этому маленькому свертку, пахнущему цветами и чем-то сладким.
Непроизвольно Арди протянул руку вперед и маленькие, мягкие пальцы схватили его собственный – указательный. Они едва заметно сжались и Арди понял, что не одного только его опутывали канаты. Они прочно связали их двоих. Невидимой, нерушимой связью.
– Здравствуй, – произнес мальчик на незнакомом, певучем языке. Он придумал его прямо сейчас. А может вспомнил… но – не важно. – Я брат тебе. А ты брат мне. Эти земли – твои земли. Мы будем вместе ходить среди камней и трав, воды и ветра. Мы одно целое. Ты. И я
