– …Он в трех сетах разгромил своего соперника, двадцатилетнего уроженца нашего города, многократного победителя соревнований Никиту Гортензиева с невероятным счетом: шесть-один, шесть-ноль, шесть-ноль. Для Никиты это стало первым поражением в финале за последние два года. Среди девушек лучшей стала…
Как ни странно, фото спортсменов или кадры награждения почему-то не показали.
«Не такой уж и важный гусь, видать, чтоб физиономией в телеке светить», – подумала Катя и тихонько фыркнула себе под нос.
Это не осталось незамеченным.
– Твои знакомые? – поинтересовался дед, громко отхлебнув из чашки чай.
– Да. То есть нет. Не совсем. Никита учится на третьем курсе, но на юридическом, который находится с моим факультетом в одном корпусе. Видела его мельком пару раз в коридорах. А этот Петр… Он новенький в моей группе. На днях его перевели из столицы.
Дед снова смачно потянул чай и прищурился.
– Аж из столи-и-цы. Как-то ты не особо рада победе товарища.
– Тамбовский волк ему товарищ, дед.
– Ишь ты! Дорогу внучке моей перешел? – зашевелил он мохнатыми бровями.
Катя пожала плечами, зевнула, всем своим видом показывая безразличие, и нарочито спокойно ответила:
– Нет. Я с ним даже лично не знакома еще.
– А что тогда? – допытывался дед.
– Просто… – вздохнула Катя и, откусив кусок пиццы, добавила с полным ртом: – Знаешь, кто этот Аверин?
– Герой Советского Союза такой был, – почесал затылок дед, прикидывая в уме. – А вообще фамилия знакомая. Прямо вот на слуху.
– Ясное дело. Его семья полгорода нашего скупила. Ну, рестораны там, комплексы всякие. И почему-то сюда переехала из столицы.
– А-а-а, понял, о ком речь, – протянул дед. – Его отца уже не раз в новостях показывали. И чего ты так на паренька ощерилась?
– И ничего я не ощерилась, – буркнула Катя, стряхивая крошки с груди.
– Завидуешь, что ли? – не унимался дед. – Боишься, что кто-то обскачет саму Катерину Кошкину в вузе?
– Дед! Я как партизан на допросе, ей-богу! – воскликнула Катя. – Просто… Просто я не люблю таких, как он.
– Это каких таких?
– Которым все досталось с рождения, без особых усилий.
Дед отставил чашку в сторону и покачал головой. Он всегда так делал, когда не соглашался с доводами молодежи: что она, эта самая молодежь, вообще может понимать в жизни?
– Я, конечно, не истина в последней инстанции, Катерина, но сдается, что свою известность, – Семен Николаич прикинул в уме, – ну, в определенных кругах, хотя б в тех же спортивных, – он приобрел благодаря собственным усилиям, вон, о пареньке по телевизору говорят. Спорт – это тебе не за хлебом сходить. Если ты не мастер ракеткой умело махать, то и тугой кошелек не поможет.
– Даже если и так, то все равно все известные и богатые люди – зазнайки. Этот Аверин сто процентов такой, к гадалке не ходи!
Ее упрямству следовало отдать должное.
– А вот и не все, Катерина, – возразил дед. – Взять того же Юрия Гагарина. Ого-го какой человек! А простой был, как пять копеек.
– Да прям уж…
– А то! Всемирно известная личность, герой! И ни малейших признаков «звездной болезни». Я с ним вон за руку здоровался.
– Ты всегда об этом упоминаешь, но никогда не рассказываешь. Расскажи!
Дед встал из-за стола и поставил грязную посуду в раковину: мыть тарелки, когда в доме есть хотя бы одна женщина, – дело, конечно же, не мужское.
– Когда-нибудь. И ты задумайся: такой ли в самом деле этот Петр. Ведь ты его даже не видела, – сказал дед и вышел из кухни.
