Материя игры - страница 14

– …могите! – выплюнуло оно сквозь помехи.

Мы с Алексом переглянулись.

– Что за хрень? – оторопело спросил он.

– Нам…щь! Помо… – прорывался обрывками голос – не разберешь, женский или мужской.

– Похоже на случайно пойманную радиопередачу. – Я нахмурился. – Лес, турбаза, туристы-походники. Вот это все.

– Нужна… Помогите! Мы… – плакалось радио.

– По-моему, стало громче? – Алекс заерзал. – Источник рядом.

– Тут есть съезды с дороги?

– Впереди развилка. Одна к гаражам, другая в поля.

– Нам нужна помощь! …застряли! – явственно прозвучало из динамиков.

– Слушай, Легас, там явно какая-то группа нарвалась на неприятности. Может, их кто-то жрет, а они, не знаю… на дереве висят. Или баррикаду из бурелома построили – по кромке леса всегда бардак.

Ну все, активирован режим спасателя. Скоро кому-то неминуемо причинят добро. Но я на эти штучки так просто не поведусь.

– То есть иву ты не стал таранить, туристов на базе спасать не рванул, а к неизвестным чудищам готов, – протянул я. – Кстати, тебя не смущает, что сообщение каждый раз звучит одинаково?

– Нам нужна помощь! – наконец внятно сообщило радио. – Помогите! Мы застряли!

– Алекс, серьезно, это как-то…

– Нужно как минимум проверить, – дернул плечом Алекс и прибавил газу. – Мы же совсем рядом. Если они зовут на помощь, значит, еще люди, как мы с тобой.

Мы вынырнули из леса. Резко посветлело. Слева действительно обнаружился съезд в поле: раньше сюда собирались трактора, чтобы косить и пахать. Теперь опушка заросла кустарником пополам с борщевиком. Заросли торчали выше человеческого роста. Мы проехали еще немного и… остановились.

Метрах в трех впереди путь кончался: борщевик сомкнулся сплошной стеной. Венчики с неестественно крупными соцветиями и семенами хищно покачивались, хотя ветра не было – да и не всколыхнуть ему этих монстров. Между толстыми, как стволы рябин, стеблями светлела утоптанная земля с какими-то бугорками. Ни травинки – оно и понятно, свет сюда не проникает. И все бы ничего, но бугорки вблизи оказались трупиками птиц и мышей, обожженными и жуткими. Рядом валялась яркая женская косынка и охотничий нож с оплавленным лезвием.

Говорила же мама в детстве: не хватай борщевик руками, будешь в волдырях ходить, а то и вовсе помрешь.

– Что за… – начал Алекс осипшим голосом.

– Нам нужна помощь! – воскликнуло радио равнодушно, ясно и четко. И добавило после паузы: – И вам тоже.

И засмеялось – деревянным, искусственным смехом. Хуже бывает только в третьесортных сериалах: будто нерадивый ученый прикрутил к роботу речевой аппарат из старой жестянки. Борщевик вокруг нас задрожал, прямо-таки затрясся, и я, холодея, понял, что колышется он в такт этому смеху.

***

Плохая почва, сухо, холодно – нужно спать.

Хорошая почва, влажно, тепло, хорошо – можно расти и размножаться.

И так по кругу, бесконечно.

Но недавно круг прервался чем-то новым. Это называется «чувство». Дискомфорт. Корневая система стала меняться, вокруг появилось много незнакомого. Мир вокруг меня. И еще «я». Пришла «боль». Пришло желание избавиться от нее.

В сторону того, что причиняет боль, я бросаю семена и сок. Это всегда помогало. Помогает и сейчас. Но есть и еще кое-что – голод. Это как нехватка воды и тепла, но сильнее. Хуже. Я чувствую, что рядом есть нечто, и оно движется. Несколько корешков я отправляю в это место. Что-то создает звуковые колебания. Я оплетаю это корнями и придавливаю стеблем. Как питательно. Как… вкусно. Звуковые колебания прекращаются.