– А что случилось? – заинтересовался Медведь. – Вас что, уволили?
– Нет-нет, я бы так не сказал, – вздохнул Фоторобот и моментально поседел, – но работа, видите ли, такая нервная, вечно стрессы. И я в последнее время стал страдать нервным тиком. Это несколько мешает рабочему процессу, к сожалению.
– Надо думать, – пробормотала Матрешка, наблюдая, как седина быстро убывает с головы Фоторобота, уступая место рыжевато-русому цвету, какой встречался прежде у викингов.
– Да-да, сильно мешает, увы. Мне предложили взять длительный отпуск без содержания, чтобы я решил эту проблему.
– И вы думали, колдунья поможет?
– О ней ходит довольно много обнадеживающей информации, – дипломатично заметил Фоторобот.
– Даже чересчур, – покачал головой Медведь. – Ну что, пойдем? – и он двинулся к опушке.
– Ты точно знаешь, куда надо? – холодно удивилась Матрешка.
– Где просвет, там обычно дорога, – отрезал Медведь, не оборачиваясь. За этот день ему выпало слишком много неприятностей, и он устал спорить.
– Скажите, а чем вы так разозлили этих людей? – спросил Фоторобот. – Это что, бандиты?
– Они думают, что у Матрешки внутри случайно может оказаться кое-что им нужное, – пояснил Медведь.
– Хотя на самом деле ничего подобного! – поспешила уточнить Матрешка.
– Странное недоразумение, – подвел итог Медведь.
– Понятно, понятно, – задумчиво покивал Фоторобот. – Недоразумения часто приводят к стрельбе в лесу, это известно. А почему вы не пойдете в полицию?
– Вы что, там же такая коррупция! – воскликнула Матрешка. – Они же сами хуже бандитов!
Фоторобот насупился и промолчал.
– Ты, кстати, говорила, что это фирма по чему-то там промышленному, – напомнил Медведь. – Они всегда себя так ведут? Такой стиль бизнеса?
– Я не знаю, что это здесь были за люди, – голос у Матрешки дрожал, глаза заблестели от слез, – никогда их не видела. Я все-таки не думаю, что это бандиты. Может, они стреляли холостыми?
Ни дорог, ни даже тропинок на опушке не оказалось. Но это совершенно не портило общее впечатление. Осень уже расположилась в календаре на правах хозяйки, а здесь об этом и не слышали – трава шелестела по-летнему, какие-то белые пушистые метелки заманивали шмелей страстным медовым ароматом, кузнечики упоенно скрежетали среди настырных ромашек и ленились даже прыгать. Просто замолкали на секунду и сдавали в сторону, заслышав шаги. Поляна была ровной, как стол, – никаких внезапных оврагов или ям. Длинная и узкая, она вытянулась посреди леса на манер взлетно-посадочной полосы. Но, натолкнувшись в конце концов на частокол еловых стволов, не обрывалась, а сворачивала налево и там, вроде бы, продолжалась. Довольно необычное поведение для лесной лужайки, согласитесь. Медведь тоже уловил эту странность, хотя сейчас его занимало совсем другое. Солнце заметно располнело и приобрело красноватый оттенок. Оно уже наполовину сползло за вершины деревьев и выглядело по-вечернему усталым, хотя продолжало изо всех сил жарить в любой просвет между ветвями. Дело шло к закату, и у Медведя появились нехорошие предчувствия, очень нехорошие. Предчувствия были гораздо хуже, чем даже вчера, когда его везли в ветеринарную клинику. Там хотя бы была кровать, а ночевку в лесу Медведь даже не хотел себе представлять. Он ускорил шаг и чуть ли не перешел на рысь, Матрешка с Фотороботом подотстали, но тоже старались изо всех сил – никого из них не привлекала идея спать на еловой хвое среди комаров и прочей беспардонной живности.
