И развёл ладони, демонстрируя размер онежских лещей. Выходило очень уж солидно – в свёрток, прикинул Казаков, такое чудище точно не поместилось бы.
К «Ржаной» тем временем прибавилась ещё одна бутылка – на этот раз «Столичная», ноль-семь.
– Всё. – гость ногой задвинул в угол рюкзак, из которого извлекал это великолепие. Тот был под стать штормовке – выцветший, зелёного брезента, с потрёпанными кожаными ремешками и металлическими замочками, слегка тронутыми ржавчиной. – Пива, извини, не взял. Тут, рядом, помнится, был магазин, сбегаем, если душа попросит.
– Он давно закрылся. – ответил машинально Казаков, не отводя взгляда от рюкзака. – Теперь там… а ладно, какая, нахрен, разница?
И уселся на выдвинутый из-под стола табурет.
Честно, я восхищаюсь Петром! Искренне, заметьте, без тени иронии. Окажись я на его месте, к гадалке не ходи, свихнулся бы. Хотя и в его зрачках плеснулось на миг безумие – когда он открыл дверь и увидел, кто стоит на пороге.
Ну а дальше – нас спасло исконно российское средство. Да- да, то самое, крепостью в сорок оборотов, разлитое по бутылкам ёмкостью ноль-семь и ноль-пять литра. А что, существует на подобный случай что-то иное? В реальной жизни, я имею в виду, а не в прекраснодушной фантастике типа «Сильнее времени» глубоко уважаемого мною писателя Казанцева. Его герои наверняка обменялись бы длиннейшими монологами, завершив их пафосными призывами… к чему? Понятия не имею. Беседа, затянувшаяся на пол-ночи (за это время мы усидели литр с четвертью водки, не считая нашедшейся у Петра полупустой четвертинки коньяка) закончилась так, как я и планировал. Кое- что, конечно, было оставлено и на потом – фирменный поезд «Карелия» идёт до Петрозаводска чуть больше одиннадцати часов, билеты мы взяли в СВ. Успеем ещё наговориться, не напрягая своими бредовыми темами соседей по купе…
Весь следующий день (начавшийся далеко за полдень с похода за пивом в ближайший магазинчик, который, он и правда, оказался не на памятном мне месте) мы потратили на сборы. Чемодан на колёсиках с выдвижной ручкой, два битком набитых рюкзака; сумка через плечо с ноутбуком и сопутствующими аксессуарами, данные с настольного компа перекачаны на внешний диск, лежащий там же… Задраить наглухо оконные рамы и балконную дверь, закрутить все краны, включая газовый, отсоединить провода на электрическом счётчике в прихожей – когда ещё мы сюда вернёмся, да и вернёмся ли вообще? Пётр воспринимал происходящее как должное и охотно согласился с тем, что я сразу взялся раздавать указания. Впрочем – и в «той, другой» жизни я обычно был лидером, если дело, конечно, не казалось литературы или истории, где первая скрипка всегда была его…
Ну вот, кажется, всё? На часах половина шестого вечера; в карманах пачки купюр (набег на ближайший банкомат), по большей части, российских, мелкого достоинства. Смартфон пискнул – «такси… жёлтый «Фольксваген»… номер… прибудет через пять минут…» До Площади Трёх Вокзалов около часа езды, если не застрянем в пробках, поезд Москва-Петрозаводск» отбывает через два с половиной часа – успеем затариться в привокзальных ларьках пивом и чебуреками. Более подходящая для дальней дороги провизия – варёная, с маслом и укропом картошечка и жареная курица – ждут нас на маленьких станциях где-то за Тверью.
Пётр в последний момент кинулся в комнату, сорвал со стены пластмассовый чёрный футляр с подзорной трубой – мой подарок на его тридцатилетие, незадолго до роковой поездки на Белое Море – вернулся, перетащил чемодан через порог и на два оборота запер дверь, зажимая трубу под мышкой. Смартфон в кармане пискнул СМС-кой – экипаж подан, поторопитесь, господа отъезжающие! Пётр поправил затоптанный коврик у порога, подёргал дверную ручку, и повернулся к родному гнезду спиной.
