Понимая, что так меня никто не услышит, я выставил руку с фонариком из плотика, которым продолжала забавляться стихия, принялся светить в сторону берега. Включал и выключал свет, в жалкой попытке подать сигнал бедствия. Энтузиазм, который наполнил меня, стоило увидеть поблизости людские жилища, тут-таки улетучился. Его место заняла прагматичность. Ладно, я их вижу, они вон как ярко светят. А я, а мой копеечный фонарик!
– Ракеты, у меня должны быть сигнальные ракеты! Плот он ведь не просто плот, он спасательный… – ярче блеска отблесков маяка вспыхнула мысль. Я принялся шарить в складках того, что еще недавно было практически полноценным плавательным средством.
К тому времени мое надувное суденышко сжалось как высохший абрикос. Материал, из которого оно было сделано, огрубел, стал жестким, казалось, еще немного и он начнет ломаться. Воображение тут-таки заботливо нарисовало картинку как я, окутанный плотной тканью, брезентовым саваном, плавно погружаюсь в пучину, медленно, почти величаво ухожу на дно морское. Тысячи огромных крабов стройными рядами стоят внизу, машут клешнями, приветствуют меня. Радуются новому блюду в своем скудном северном рационе.
Ни видеть, ни представлять дальнейшее не хотелось.
Работая всем телом, я принялся расталкивать толстую ткань. Изо всех сил старался вспомнить, где лежат ракеты, или хотя бы догадаться, где они должны находиться. Руководствуясь логикой, сигнальные средства должны быть недалеко от входа, а там…
Очень скоро я запутался. Продолжая выпускать воздух, конструкция, которая все стремительнее превращалась в ловушку, окутывала меня, оплетала, будто заворачивала в кокон. Преодолевая вялое сопротивление надежды, логика упрямо твердила – на этом твое путешествие и закончится, в таком виде ты и пойдешь на дно морское.
Но вот удача! Удалось нащупать что-то похожее на сигнальные ракеты. Плотно упакованные в полиэтилен продолговатые цилиндрики. То это или нет, думать было некогда. Схватив пакет, я принялся карабкаться к выходу, чувствуя, как вода плещется совсем рядом, отделенная лишь тонкой прорезиненной перегородкой. Вот голова выбралась наружу, за ней последовала рука, одна, вторая.
Зубы впились в грубый целлофан, разорвали его. Содержимое пакета вывалилось в море. Удалось удержать только одну ракету, остальные поглотила пучина. Но это уже шанс! Пальцы цепко ухватили цилиндр, нащупали рельефную крышечку. Намертво схватили ее, принялись откручивать. Один оборот, еще один. Наружу вывалилось проволочное колечко. Я, как мог высоко, поднял руку, вывернул кисть, резко дернул на себя, инстинктивно закрывая глаза.
Нет, не угадал, это не ракета. Фальшфейер! Он ярко вспыхнул, породив всплеск надежды. Яркий огонь, пылающий в руках гораздо лучше ракеты, гораздо надежнее! Тем, кто находится на берегу, оттуда, с маяка все будет видно. Они узнают, где я нахожусь. Они быстрее спасут меня. Выручат…
Ядовито-красный огонь быстро догорал. Вокруг меня сгущалась темнота. Волны, о существовании которых я на минутку забыл, всецело отдаваясь надежде, вновь напомнили о себе. Меня, теперь уже просто завернутого в прорезиненную ткань, в складках которой оставалось немного воздуха, с силой подбросило вверх. Развернуло на гребне волны, не иначе как для того, чтобы я успел бросить последний взгляд на отблески яркого маяка оставшегося далеко позади.
Промелькнула очередная лишенная всяческого смысла идея. Я вдруг вспомнил о веслах. О пластиковых веслах, более похожих на теннисные ракетки, что были укреплены вдоль бортов. Ведь ними же можно грести! Можно подогнать мой плотик к скалам, пусть меня выбросит на острые камни, так хоть умру на суше. Но разве можно грести куда-нибудь, находясь в коконе!
