Логика времени у Precrime подрывает сама себя. Здесь проявляются границы почти повсеместно царящего сейчас режима статистической вероятности и предсказуемости. И не потому, что объем данных слишком велик для обработки. Скорее, речь идет о качественной границе неизбежной случайности – временно́й случайности, будущего модуса, поскольку не бывает случайности, не связанной ни с каким временем. Это то, что предстоит осознать Андертону, когда он попадает в лапы своего же собственного агентства. (Его спутнице понять происходящее так и не удается: Lisa laughed sharply. «Risk? Chance? Uncertainty? With precogs around?»[4]).
Такая случайность, неподвластная к вероятностным расчетам, возникает тогда, когда разница между будущим настоящим и ожидаемым настоящим будущим не воспринимается как индивидуальная ошибка, а перерастает в кризис системы, так что возможное будущее становится невозможным. Но когда человек знает, что может совершить преступление, что у него есть выбор между добром и злом, тогда упреждающий порядок этого комплекса времени разрушается.
АРМЕН АВАНЕСЯН:
Основную теорему философии темпораль-ной формы, в которой не доминирует ни философия времени, ни теория грамматических времен, можно описать словами Джона Мактаг-гарта: настоящее было будущим, остается настоящим и станет прошлым.
Precrime, или preemptive policing[5], делает очевидным типичное современное заблуждение о времени: эстетическую веру в настоящее само по себе, в реальную, нетронутую случайностью и альтернативными сценариям будущего действительность. А интерес поэтизации настоящего состоит, напротив, в проявлении его асимметрии и асинхронии, в его инфицировании нулевой контингентностью и анархией. Поэтика как признание и производство различий. Различие в потоке времени отмечает одновременно пространство выбора, при этом поэтизация включает в себя создание чего-то предшествующего, которое столь же реально, как и решения, принятые в настоящем.
Сегодняшний комплекс времени, приходящего из будущего, должен быть освобожден от этого рестрикционного полицейского захвата. Вы даже еще не начали использовать этот потенциал. Вместо этого вы беззаветно верите в различные полицейские методы, которые Филип К. Дик более пятидесяти лет тому назад описывал как научную фантастику: примерами тому британская компания Behavioural Insights Team или Social and Behavioral Sciences Team в США и так называемые heat lists[6], в которые легко попасть, но откуда не так легко выбраться. А вместо помещенных в желе провов, производящих фантастические картинки, у вас есть Facewatch с ежедневным беспощадным анализом ваших изображений.
АНТУАНЕТТА РУВРУА:
В отличие от правления по закону, «сила» алгоритмического прав-ления заключается в отделении подданных от их спо собности делать или не делать определенные вещи. Его целью (как это подтверждает его фокус на предсказаниях и упреждении) является контингентность как таковая.
ПРЕМЕДИАЦИЯ. Взаимодействие бессознательных провидцев (прежде всего, одного особенно одаренного прова женского пола, этакой Кассандры наоборот, предсказывающей то, чего не происходит), а также полицейских сил быстрого реагирования, является точной аллегорией исполнительного вмешательства современной правительственности[7], исключающей пространство для дивергентного, непредсказуемого поведения, игнорируя любое различие, возникающее в результате рекурсивной интеграции будущего в настоящее. Когда знание о будущем рекурсивно вводится в настоящее – известное в настоящем будущее – как составная часть целого будущего настоящего, возникают новые варианты. Постдемократическая интерпретация спекулятивного комплекса времени не оставляет места для этой поэтической разницы.
