Добравшись до квартиры Мари, Дилана постучала в новую крепкую дверь, которую поставил Норват взамен сломанной, исцарапанной угрозами, автором которых был Алекс, теперь покойный и неопасный. Дилане было тяжело принимать тот факт, что он мертв, несмотря на то, что парень творил с ней. Ди понимала, что только она, никто другой: не Алекс, и даже не Мари, которая нанесла врагу последний смертельный удар, не виновны в трагедии. Только Дилана была виновницей того, что случилось. Если бы не она со своим упорством, никто бы не узнал, в том числе и она сама, что Елена – их с Мари мать, а Алекс – брат. Мари не пыталась бы убить себя, потому что имела неосторожность переспать с братом и забеременеть от него же. Дилане было очень неприятно осознавать все это, но она понимала, что Мари пришлось куда тяжелее, с одной стороны, и легче, с другой.
Мари не волновала история о ее биологических родственниках. Ее вообще не интересовала Елена! Никогда не пыталась найти с ней контакт или хотя бы завести разговор, что очень удивляло Дилану. Если бы не один мужчина, ради которого Ди и Елена готовы были пойти на все, разодрав друг дружку зубами, она бы попыталась наладить общение с мамой. Но Дилана отчетливо понимала, что Елена не пошла бы на такое даже при том условии, если бы ее сын остался жив. Та четко поставила перед собой цель добиться своего, и устранить Дилану для достижения главной цели ничего не стоило. Это было горестно осознавать. Но, бросив дочерей однажды, мать могла пойти на подлость вновь, что и сделала.
В квартире раздавалось шуршание и тихие разговоры. Дилана прислушалась и поняла, что Мари дома не одна.
– Мари, открой! – крикнула она, снова постучав в дверь. – Это я!
Спустя минуту показалась Мари в бирюзовом коротком халатике, наспех наброшенном на плечи.
– Так рано? Норват спать не дает, что ли? – она, сладко потянувшись, завязала пояс халата потуже.
– Не дает. – Дилана вошла в квартиру, сразу заметив мужские брюки розового цвета, валяющиеся в коридоре.
Подняв их и вспомнив, кому те принадлежат, она вытаращила глаза и с недоумением посмотрела на сестру. Мари, ни грамма не смутившись, взяла брюки и отнесла их в спальню.
– Ты пока располагайся на кухне, я сейчас! – крикнула она и скрылась за дверью.
Дилана присела за стол и осмотрелась вокруг. В коридоре место, где когда-то стоял шкаф, теперь пустовало. После того ужасного происшествия от него остались одни обломки. Все в квартире кричало только лишь о том страшном дне, когда Ди, попрощавшись с жизнью, лежала в коридоре и умоляла Алекса остановиться, видя, как он заносит над ней топор с радостью и полным безумием на лице.
Дилана отвернулась от коридора, отгоняя от себя пагубные мысли. Поставив чайник, она заглянула в холодильник и, не найдя там ничего, кроме недопитой бутылки вина и крохотного кусочка заплесневелого сыра, принялась рыскать по другим полкам в поисках хоть какой-то еды.
«Кто-то пришел?» – Дилана в испуге замерла. Стук в дверь снова напомнил о тех моментах, что пришлось переживать, прячась в стенах квартиры и каждый день думая, что конец жизни настанет сегодня. Беспомощная, запуганная до смерти, она мечтала рассказать Майклу о проделках его сына, слетевшего с катушек, но боялась, что не успеет, и Алекс доберется до нее или Мари раньше, чем его отец успеет что-то предпринять.
– Я открою! Это пицца! – Мари проскользнула по коридору. – Вот! – она гордо вошла на кухню, держа перед собой огромную коробку, издающую приятный, ни с чем не сравнимый и пробуждающий аппетит аромат. – Поставь чайник!
