«Хорошо, что сварила сразу на несколько кружек», – подумала Нина.
Чуть позже в прихожей Нина столкнулась с дедушкой, позади него шел этот парень в кепке.
– Ой, Ниночка! Кофе мне? Спасибо! – дедушка взял у нее кружку. – Выпью на улице… Надо кое-что показать Никите.
«Ах, значит, Никита…»
Они прошли в прихожую. Но перед тем как закрыть за собой дверь (дедушка уже ушел), парень остановился, допил свой кофе, поставил белую чашечку, так неуместно смотревшуюся в его больших, грубых руках, на маленький столик у входа и сказал:
– Благодарю, – Нина прекрасно уловила насмешку.
Потом подмигнул и скрылся.
Нина вернулась к друзьям. На столе уже не осталось почти никакой еды, но есть и не хотелось. Она была взбудоражена, как после выступления перед публикой, и не смогла бы проглотить даже ягодку черешни.
– Ну все, пойдемте уже делать фото, – сказала Туся, – только мне надо пленку из комнаты забрать. Подождите меня на заднем дворе.
Туся убежала, а ребятам пришлось задержаться, чтобы разбудить Джина.
– Ни за что не оставлю его одного в доме наедине с Любовью, – сказала Нина, когда они шли к двери, через которую недавно ушли дедушка и невоспитанный паренек. – Кстати, а почему мы идем через задний двор?
– Улитка хочет пару кадров сделать в лесу, – сказал Даня, краем глаза наблюдая, как Джин, сонно перебирая лапами, топает рядом, периодически тычась носом в их ноги. – Говорит, свет интересный можно поймать, а потом уже на поле пойдем.
Когда они оказались на улице, Нина, ожидавшая ужасного холода, разочарованно сказала:
– Ну и зачем вы меня пугали, терпимо… даже в платье…
– Ну ты подожди, все впереди, – сказал Даня и, схватив палку, кинул ее. – Ну давай, Джин! Апорт! Просыпайся!
Джин смотрел на него исподлобья и всем своим видом показывал, что Даня еще не дорос «апортами» раскидываться.
– Подожди, – сказала Нина и взяла другую палку, – сейчас он разойдется. Апорт! – и тоже кинула ее далеко-далеко.
И случилось чудо. Джин, хоть и не как довольный щенок, но все же с лаем помчался следом.
Вернулся назад уже с виляющим хвостом и без тени сна на мордочке.
– Теперь он и с тобой должен поиграть, – Нина передала Дане мокрую от слюней палку.
– Вот уж счастье, то есть не я с ним, а он со мной. Честь так честь…
Пока Даня, как и Джин, носился по участку, кидая и выискивая (наперегонки с Джином) палку, Нина с Филей стояли на крыльце и молчали.
Со стройки, которая была от них всего в паре десятков метров, доносились голоса, один из которых был дедушкиным.
Подул ветер, и Нинины ноги тут же покрылись мурашками.
– Ой! – сказала она и обхватила себя руками. – Даня был прав… Холодно…
Филя стянул с себя толстовку и протянул ей. Сам остался в футболке.
– Я лучше сбегаю до своей комнаты, ты же замерзнешь… – Она робко прижала его толстовку к груди.
– Не замерзну, – он улыбнулся. – Я же закаляюсь. А ты, похоже, врала мне в лицо.
– Ладно, признаю, – Нина поспешно натянула на себя его толстовку, которая по длине была почти такая же, как и ее платье. – Бесстыже, беспардонно и нагло лгала. Я не закалялась, я просто не угадала с одеждой… Как видишь, я постоянно не угадываю…
После этого разговор пошел проще, и Филя даже стал шутить. Улыбаясь, Нина на секунду перевела взгляд за Филину спину (просто оглядывала двор) и совершенно случайно увидела, что этот мальчишка в кепке снова смотрит на нее.
«Надеюсь, он решит, что мы с Филей пара», – подумала Нина.
