– Про деревенскую тусу?
– Ну да…
– Завалился довольный ближе к утру. Разбудил, гаденыш. Филе с бабушкой хорошо, они в другом конце коридора, а моя комната по соседству с Даниной… – Туся широко зевнула, поэтому последние слова Нина просто угадала по смыслу.
– И что, и что?
– Да ничего особенного. Сказал только, что не был на самой дискотеке. Они с девочкой его… как ее… Настей… встретились у моста и решили побыть наедине… Понимай это как хочешь, я предпочитаю думать о романтической прогулке под луной.
– Вчера новолуние было, – зачем-то сказала Нина.
Туся ничего не ответила, только зарылась еще больше в одеяло и вздохнула.
– Ладно, спи, я пойду тогда…
Перед тем как выйти из Тусиной комнаты, Нина немного покрутилась у зеркала. Да, одета она не по погоде, но как юбка хорошо сидит!
Осторожно прикрыв дверь, Нина прошла к лестнице и оторопела.
Филипп, он же Филя, он же старший брат Туси и Дани, стоял в прихожей и снимал с ног грязные и сырые от утренней росы кроссовки.
Нина замешкалась всего на секунду, а потом, несмотря на грохочущее в груди сердце, уверенным и несколько капризным (впрочем, капризность ей шла) жестом откинула волосы назад, когда он поднял глаза и увидел ее.
– Ну привет, привет, Филипп Лавров.
– Привет, привет, Нина Рамазанова.
– Закалялся?
– Закалялся. Знаешь ли, в этом страшном-страшном мире всегда лучше быть начеку. А ты, я вижу, уже закалена до предела.
– Как видишь, Филипп Лавров, как видишь, – Нина почти дошла до конца лестницы и теперь, облокотившись на перила, игриво выставила ножку демонстрируя разрез на юбке. – Я всегда на шаг впереди тебя.
– Похвально, Нина Рамазанова. Ваш гений заставил меня пасть ниц.
– Не видно.
Нина улыбнулась, тем самым заканчивая игру, и сказала уже совсем другим тоном:
– Рада тебя видеть, Филя Лавров.
– И я рад, Ниночка Рамазанова.
Нина медленно убрала светлую прядь за ухо, а Филя за этим жестом проследил.
– Руку и сердце еще никому не пообещала? – улыбнулся Филя и сделал шаг в сторону гостиной.
– Я люблю только тебя, Филя Лавров!
– А это я всегда знал, – объявил он нахально. – Ты повисла на мне сразу же, как только снова смогла наступать на ногу после падения с велосипеда. – Ей тогда было восемь, он дотащил ее до дома, когда нашел с разбитыми коленками.
– Иди, – перебила его Нина, – тебя бабушка на веранде ждет. Чай пьет.
В дверях Филя пропустил ее вперед, а Нина, вернувшая себе наконец самообладание, снова стала улыбаться.
– Я пойду, теть Тань, у вас тут еще сонное царство, – сказала Нина, когда они подошли к веранде. – Джин! – воскликнула, когда увидела развалившееся от обжорства тельце. – Во всем нужна мера! Ты что, Солона не читал?
Джин перевернулся на живот и чихнул, тем самым выражая свою принципиальную позицию относительно всей философии.
– Пока, Нина Рамазанова, – донеслось до Нины, когда она была уже у дыры в заборе.
– Пока, Филипп Лавров!
На своем участке Нина вздохнула, прикусила нижнюю губу, позволив себе подумать о Филе еще несколько прекрасных минут, а потом откинула волосы назад и отправилась завтракать.
Джину хватило сил только на то, чтобы доползти до своей будки, где он и провалился в невероятно прекрасный сон после сытного перекуса.
Бабушка уже была при параде.
– Ты куда? – спросила Нина, оглядывая ее твидовый костюм с юбкой.
– Еду заказывать мебель для новой беседки, – сказала она, надевая винтажные клипсы. – Твой завтрак на столе. Прошу тебя, кошечка моя, поешь от души. Там столько ягод, оладушки, варенье…
