– Но согласись, если есть возможности еще и посещать те места, о которых читаешь, это ни с чем не сравнимое удовольствие. Ничто нам не приносит столько услады, как то, что можно увидеть, потрогать и попробовать на вкус…
– Неверно, шейх Тамер, - улыбаюсь я, натыкаясь на его удивленный взгляд, -Еще и услышать. Разве жизнь была бы полной без музыки?
-Верно, - улыбается в ответ, - какую музыку любишь? Как я понял, клубная современная- не твое…
-Любую… Музыку, на которой говорит сердце.
-Это слишком образное понятие…
-Но ведь это и правда так. У меня в плейлисте есть музыка разных народов мира и времен.
-Арабская есть?
-Есть, конечно.
-Любимая певица или певец?
-Их много, но любимая египтянка Ум Кульсум… Хотя ее величие превосходит страновые понятия. Когда я стала понимать слова ее песен, на глазах каждый раз наворачивались слезы. Это так глубоко! А Вы знаете, что она приехала в Советский Союз, но выступить здесь ей была не судьба? В тот же день пришла весть о гибели президента Египта, и она вернулась на родину, так и не дав концерт…
Он смотрит на меня как-то странно. Глубоко и вдумчиво.
-И что же любишь у Ум Кульсум?
- «Умри маак» (араб. - «Ты-моя жизнь»), конечно! Разве есть песня, исходящая от сердца, более сильная?
-Удивительно, - улыбается шейх мягко и даже восхищенно, а может мне это только кажется, - кто бы мне сказал, что я буду сидеть посреди зимы в Москве и обсуждать с молодой русской девочкой глубину песен Ум Кульсум…
Его голос сейчас был обволакивающим. Опять гипнотизировал. А я плыла. Блеск огней за окном, серебрящийся снег, кричащая красота зала и раскованность от того, что мы были только вдвоем и не нужно было отвлекаться на кого-то еще…
На пару мгновений между нами стало как-то слишком горячо, но потом я свернула на обсуждение науки и разговор продолжался в более легкой атмосфере, спокойно. Арабские халифаты, вязь и каллиграфия, медная чеканка. Предсказуемо, шейх Тамер знал любую тему, какую бы я ни затрагивала из сферы своих интересов, на голову выше меня. Но, а как иначе? Я только училась, а он был целым наследным принцем.
– А что ты знаешь о Киренаике?
Прикусила язык. К своему стыду, намного меньше, чем про другие страны региона… Киренаика всегда воспринималась арабистами как обособленная страна. И не только из– за свои североафриканские положения. Ее лидер, отец Тамера, был эксцентричен и говорил о том, что его люди больше связаны корнями с Африкой, чем с Ближним Востоком. Отчасти так оно и было, но… Все равно, арабы прощали ему эту дерзость за неслыханные богатства.
Здесь соло взял Тамер, а я почувствовала себя как в сказке, потому что он в буквальном смысле своим рассказом переносил меня за много тысяч километров от реальности, искусно вплетая арабский в русский и наоборот. Для пущего понимания. В душе я радовалась. Вот тебе и практика, Майя…
Время за оживленным увлекательным разговором пронеслось незаметно. Я совершенно случайно увидела на стене часы и охнула.
-Боже мой! Двенадцать часов ночи! Мне срочно пора домой! Мама будет ругаться!
-Никогда не задерживаешься?
-Нет… Простите, мне и правда пора, - засуетилась я и заерзала на стуле.
Тамер махнул рукой официантам. К этому времени мы уже съели основные блюда.
-Уделишь мне еще десять минут на чай? А потом я сам тебя отвезу…
-Вы? -засмеялась я, - я живу далеко, в Подмосковье.
-Я не так плохо знаю этот город, как ты думаешь, Майя.
