– Давай-давай! И р-раз! – крикнул Горец.
Со скрежетом, медленно, упрямая дверь, наконец, открылась, и, дьявольский ураган, ворвавшийся внутрь, сбил пожилого Горца с ног.
– Верёвку! Брось им верёвку! – крикнул он Георгию.
Георгий отцепил от пояса моток той самой верёвки, которую он захватил с собою ещё во время нападения разбойников. Один конец этой верёвки он крепко привязал к широкому поясному ремню, доставшемуся в «наследство» от покойного Грога, а к другому концу привязал первый попавшийся камень, вслед за чем, выкинул этот камень наружу. Мгновение спустя верёвка натянулась. Горец и Нира подошли к выходу и, для того, чтобы подстраховать Георгия, схватились за верёвку. Георгий принялся вытягивать её, но Горец остановил его.
– Нет, нет! Пусть её конец останется снаружи! Они будут держаться за неё и вползут сюда один за другим!
Вскоре в проёме показалась фигура человека. Им оказался один из Горцев. Лицо его было окровавлено. Свой шлем он потерял, из-за чего голова его представляла собой ужасное зрелище. На щеке этого человека зияла рваная рана; он, почти ничего не видя перед собой, упорно работал руками и ногами, полз, превозмогая боль.
– Халон, ты ли это? – воскликнул пожилой Горец, втащив своего собрата внутрь.
– Я, Шлок, я… – ответил тот, привалившись спиной к стене. – Там ещё… Наши.
Сказав это, Халон свалился без чувств на пол пещеры. Шлок, оставив его, возвратился к двери и, дёрнув за верёвку, прокричал:
– Есть! Кто-то еще ползет!
В пещеру ввалился ещё один человек. Вслед за ним, одна за другой, в пещеру вползли две собаки Лукана. «Жив ли их хозяин?» – подумал Георгий, глядя на псов, которые тотчас же принялись отряхиваться, разбрызгивая в разные стороны веера мелких капель воды.
Георгий уже успел проникнуться чувством глубокого уважения к Лукану. Этот Свободный Охотник импонировал ему своей суровой самобытностью, простотой и какой-то необъяснимой внутренней силой. Георгий искренне переживал за жизнь этого человека.
Между тем, уцелевшие люди, один за другим, вваливались в подземелье, переводя дух и негромко ругаясь. Вид у них был такой, как будто бы они только что побывали в мясорубке. Наконец, очередной, вошедший в пещеру Горец сообщил, немного отдышавшись:
– Всё! Снаружи больше никого нет! Я последний. Закрывайте дверь!
Георгий внимательно оглядел всех присутствующих. Одиннадцать Горцев. Лукана среди них не было…
– А где остальные?! – с надрывом спросила Нира. – Вы что, бросили их?! Где наш друг?!
– Их унёс ураган, – ответил один из Горцев. – Да поможет им Рум. Никто ещё не возвращался из Полосы Дождя. Живым…
Георгий взглянул на Ниру. Девушка стояла неподвижно, взгляд её серых глаз потускнел, руки безвольно опустились. Георгию показалось, что она вот-вот упадёт в обморок. Он подошёл к Нире и взял её за локоть.
– Нира, послушай, когда всё это закончится, мы выйдем и разыщем Лукана. Он сильный, он выживет…
Эти слова прозвучали из уст Георгия несколько фальшиво, неубедительно, он и сам это почувствовал, потому, запнувшись на полуслове, решил помолчать. Он подвел Ниру к стене. Она присела на корточки, низко опустив голову.
– Из Полосы Дождя ещё никто не возвращался… живым, – монотонно повторила девушка слова Горца.
«Что же это за мир такой»?! – с яростью подумал Георгий. – «Какие-то идиотские „полосы дождя“, разбойники, Горцы! Как здесь можно выжить?! Неужели нельзя в этом мире найти какое-нибудь тёплое местечко, на берегу моря, да и жить там припеваючи?! Эх, как хочется домой! Просто сил нет, как хочется! А до этого Вааха ещё топать и топать»…
