Окружив стоянку, сняли часовых, не единым звуком не выдав себя — начали! Страшен спезназ в своей слаженной работе... Бесшумные тени метнулись в ночи, раз и девять человек отправились на тот свет!
— Твою мать! Ты что, охренел? — недовольный командир, сурово нахмурившись, смотрит на Саню. Тот же, как нашкодивший котёнок, опустив голову, молчит. — Я жду объяснений!
— Виноват!
— Это я и без тебя вижу! Может, тебя тоже на недельку в госпиталь: нервы подлечить?
— Но я ведь не раненый?
— А я тебе сейчас в нос дам и будешь раненый! Ты сколько раз в этого ублюдка нож воткнул?
— Не знаю, — Санек всё ниже опускал голову, чувствуя свою вину.
— Посчитай.
— Может не надо? — без всякой надежды интересуется Сашка.
— Считай! — командир не умалим.
Тяжело вздохнув, подходит к окровавленному трупу, пытается посчитать нанесённые им же ножевые ранения. Но в том месиве, что представляет из себя грудь и живот жертвы, трудно что-то разобрать. По крайней мере, в свете луны точно. Вынув нож, разрезает одежду и считает:
— Двенадцать.
— А должно быть?
— Одно.
— О как! — Рогожин качает головой. — И откуда остальные?
— Виноват. Такого больше не повторится!
— Конечно. Если повторится, я тебя комиссую...
— Командир!
— Заткнись! Мне психи не нужны...
Чуть позже, когда мы уже закончили все дела и, покинув место расправы, устраивались на ночь — командир сказал мне:
— Смотри за ним! Парень на грани: или справится, или с катушек слетит, а отвечать мне! Ты ведь не хочешь, чтоб мне прилетело?
— Нет, конечно!
— Вот и хорошо!
— Командир, да что такого случилось? Он же его сразу убил, нам бы это не повредило. Пусть пар спустит!
— Дурак! Он должен выполнять работу, пусть грязную, но работу. А не творить свою личную месть. Что будет, если он привыкнет спускать пар именно так? А? Ты об этом подумал? Это путь вниз, Егор, вниз! Видел я такое, — проводит рукой по лицу сверху вниз, а в глазах боль, — один хороший парень вот так же зверел понемногу... Получил приказ «в расход» и вместо того чтоб, ударить фашиста в сердце, в живот несколько раз... Я тогда не придал значения, не одёрнул... — Рогожин прикрыл глаза, вспоминая что-то... Потом, покачав головой, продолжил: — А закончилось всё тем, что он вырезал целую семью! Так что смотри, Егор, смотри. Сашка уважает тебя, помоги ему, у вас общая беда, а это сближает... Я тоже постараюсь! Вместе спасём парня...
— А может правда: комиссовать! — слегка сбитый с толку эмоциональной речью командира, брякнул я.
— Нельзя! Просто поверь мне... А вот если справится, как ты, тогда можно... Но уже не надо будет! Так что? Присмотришь?
— Да!
Не скажу, что за Сашкой пришлось сильно присматривать, похоже, терапия «доктора Рогожина» помогла. Видимо, посмотрев на дело рук своих, он что-то понял... Но сдружились мы крепко, действительно, общая боль сближает... Он даже на новеньких перестал смотреть волком. Что? Я не сказал, что у нас появились новички? Действительно! Ну что ж, будем исправляться!
Новеньких звали: Олег и Пётр, и появились они весьма неожиданно — через неделю после того как меня выпустили из госпиталя.
Как я понял, они поймали Рогожина где-то по пути из столовки в нашу казарму. Тоже верно! Сытый офицер завсегда добрее голодного. И начали уговаривать: взять их в нашу команду. Командир очень вежливо послал их... зато подробно! Только парни оказались настырными, и на третий день, Рогожин по доброму (сытый ведь) дал им по разу в пузо, и пошёл дальше. На четвёртый день всё повторилось и на пятый, а вот на шестой командир сдался:
