Ладно, пусть разбираются. Больница одна их лучших. Вернулся к своим девчонкам, но мне на ухо продолжала скулить совесть. Все признаки указывали на то, что у космической девочки вот-вот начнётся перитонит. Мой случай. Эту боль сложно забыть.
Быстрым шагом возвращаюсь назад и делаю всё, чтобы её спасти, непрерывно выслушивая её оскорбления. Она всего лишь красивая девчонка, ухоженная, скорее всего, из приличной семьи. Такую боль терпит впервые. Вот и обзывается. Ничего, мне не привыкать.
Не каждая сохранит самообладание, когда тебя выворачивает наизнанку перед красивым парнем. А я очень красивый. Жгучий брюнет. Высокий, темноглазый, смуглый. И, внимание, с повышенной волосатостью на теле. Ну там, где надо. Всё, как девчонки любят. А они любят, с завидным постоянством и успехом. И этой космической я обязательно понравлюсь, пусть только у неё операция пройдёт успешно.
С облегчением выдыхаю, когда её забирают врачи. Она показывает мне напоследок неприличный жест, а я решаю вечером непременно её посетить. Это всё от боли, тяжело девчонке. Она обязательно исправится, когда узнает, что я ей спас жизнь.
Действительно, вечером мой диагноз подтверждают. Ещё полчаса – и последствия уже были бы для неё необратимыми. Не хочется даже об этом думать. Космическая должна жить и радовать окружающих своей красотой. Покупаю отдельную палату для Ольги Михайловской, в которую её переведут только завтра. Значит, Оля. И почему она до сих пор одна?
На следующий день узнаю, что Ольга и перед операцией вела себя не самым пристойным образом, всё время огрызалась на врачей, требовала какого-то профессора и звала папу на помощь.
Невольно улыбаюсь, но смело иду к ней в палату. Её недавно перевели из реанимации. И дренаж всё-таки пришлось оставить. До этого времени она почти всё время спала.
Космическая и представить себе не может, какие трудности её ждут впереди. Дренаж, боли в рёбрах, особое питание… В общем, приятного мало. Ей повезло, что успели до сильного осложнения. Иначе в реанимации провела бы ни один день.
Просыпается. Скоро увижу её глаза. И снова поплыву. Закидываю ногу за ногу от волнения. Сейчас расскажу, как я её спас. И буду слушать слова благодарности и улыбаться.
Пффф… Да уж…
- Девочке нельзя так материться, - я серьёзно так считаю, это плохо отражается на внутреннем состоянии всего организма.
Дальше мы с ней перекидываемся любезностями. Она говорит, что я дебил, дикарь немытый, нищеброд. Потом перепадает Женьке. Да-да, женщины всегда чувствуют, когда парню нравится другая дама. А Женька мне нравится. Я даже имел на неё виды. Но, у нас не сложилось.
В общем, выбесила Оля меня. Правильно её уже всё отделение зовёт Сколопендрой. Я даже персоналу замечание сделал в ординаторской, а теперь сам так её назвал.
Всё, пошла она, гадина такая. Я к ней со всей душой. Правда, к Женьке я тогда тоже со всей душой полез целоваться. А получил в глаз и поцарапанную щеку. Вспомнил и невольно потёр её. И задумался.
И всё же. Так нельзя. Сколопендра сейчас увидит дренаж и поднимет на уши всю больницу. Её привяжут, потому что ей нужен покой и режим. Девочка совсем изведётся и истерзается. Может, она просто ещё от наркоза не отошла. А я уже сделал свои неправильные выводы.
Возвращаюсь и вхожу к ней без стука. Она в это время как раз подняла простыню и рассматривает себя. И через секунду, как я и думал, на всю палату раздаётся оглушающий крик.
