– Слушаюсь, милорд!
Тело Бульдозера приняло вертикальное положение. Ведьмы, быстро поняв, в чем дело, вцепились в него со всех сторон.
– Держите его крепче! – вопила Бесноватая Герла. – Наша добыча не уйдет от нас!
И тут… Как я и ожидал, Вероника перестаралась – на Жане не осталось не только веревок, но и вообще ни одной ниточки. Десять стыдливых бабушек обнимали совершенно голого мужчину! И тут сработала психология… Старушки распахнули клювики, покрылись пятнами, посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, рухнули в обморок! У придурочной Герлы слова застряли в глотке. Ведьмы, наседавшие на Горгулию Таймс, отвлеклись, смешались и пошли сдаваться. Вероника бросилась вперед и быстро освободила от веревок Лию. Едва держась на затекших ногах, та обрушила на Бесноватую Герлу такой водопад ругани, что бедная ведьма просто не успевала отвечать.
– Ах ты, корова старая! Крови ей захотелось?! Я те покровопийствую! И на возраст не посмотрю, таких оплеух навешаю, морда козлиная!
А если Лия что говорит, то обычно так и делает. Каждый раз открываю для себя новую грань характера моей невольной попутчицы. Господи, что это? Я могу двигаться? Свобода!
У меня не было выхода, не было выбора, не было даже времени разобраться в ситуации. Надо бы все взвесить, осмыслить, решить. Я, знаете, люблю порой подумать, помечтать, прикинуть так и эдак какую‑нибудь проблему. Но не торопясь, без суеты, без лишних эмоций… Толпа уродливых старух скрыла от моих глаз Лию и Жана. Потом по приказу этой злой бабки, Бесноватой Герлы, шесть старушонок подняли меня, как статую, и водрузили на стол. С высоты стола мне были видны бледные лица моих друзей. Жан, похоже, перепуган до смерти, боится даже прочесть молитву. Лия, судя по бешеному взгляду, могла бы сказать многое, но рот ей предусмотрительно заткнули тряпкой. На Горгулию Таймс навалились еще три ведьмы, и она изнемогала, противодействуя объединенным чарам соперниц. Оставался я, памятник благородного негодования, да юная дилетантка с большими перспективами, наловчившаяся дергать стулья. Под восторженный визг толпы Бесноватой Герле поднесли золотое блюдо. На нем возлежал массивный черный нож из обсидиана…
– Вероника!
– Да, милорд… – Слова еле слышны сквозь слезы, кулачки сжаты, великолепный нос покраснел и повис.
– Я думаю, что сейчас самое время поупражняться в магии. Ты как?
– Что? – По‑моему, она засомневалась в состоянии моей психики, но выяснять это не было ни времени, ни желания.
– Вероника! Прекрати реветь. Что вы за народ такой – чуть что, сразу в слезы. Посмотри, что делают с нашими друзьями… Эти буйно помешанные бабки убьют Лию и Бульдозера, потом выдадут меня Ризенкампфу, а тебе предложат остаться здесь. Значит, и ты будешь пить кровь, радоваться моей смерти и плясать на костях несчастных путников?
– Я… Как вы могли подумать! Нет! – Голос девушки наливался медью и звенел. – Вы же спасли мне жизнь! Да я за вас… и за них… я… я не знаю, что я сейчас с ними сделаю!
– Отлично, девочка моя! Не позволяй своему праведному гневу погаснуть раньше времени. А теперь подними мысленно что‑нибудь помассивнее свечки и закатай в лоб бабке с финкой.
Я не видел лица юной ведьмы – наверное, оно и к лучшему. С ближайшего стола сорвалась бадья с супом и полетела в Бесноватую Герлу со скоростью штатовской ракеты «Томагавк». Вредную старуху смело! Никто еще толком ничего не понял, и возбужденные красные глаза удивленно уставились на нас.
