– Он использует тебя! – с горечью заявила мне Эдит, когда обо всем узнала.
– Этельстан?
– Ну конечно! С какой стати тебе помогать ему? Он нам не друг.
– Я всегда любил его.
– А вот любит ли он тебя? – осведомилась она.
– Я дал клятву защищать его.
– Ох уж эти мужчины и их клятвы! Думаешь, Этельстан сдержит слово? Веришь, что он не вторгнется в Нортумбрию?
– Не вторгнется. Пока я жив.
– Он же лис! – воскликнула Эдит. – Он властолюбив! Ему хочется стать королем Уэссекса, королем Мерсии, королем Восточной Англии, королем всего! И ему все равно, через что или через кого придется переступить, лишь бы достичь своей цели. Ну конечно, он нарушит свою клятву! Он ведь никогда не был женат!
– А это-то здесь при чем? – Я воззрился на нее.
Эдит смутилась.
– В нем нет любви, – пояснила она, озадаченная моей несообразительностью. – Его мать умерла, давая ему жизнь. – Супруга осенила себя крестом. – Всем известно, что дьявол метит таких детей.
– Моя мать умерла, давая мне жизнь, – возразил я.
– Ты – дело другое. А ему я не доверяю. И когда Эдуард умрет, тебе следует остаться дома!
Это было ее последнее, горькое слово. Эдит сильная и умная, и только дурак не прислушается к совету такой женщины, однако ее натиск пробудил во мне гнев. Я знал, что она права, но мое упрямство и ее настойчивость лишь укрепили во мне решимость сдержать слово.
Финан соглашался с Эдит.
– Если ты пойдешь на юг, я, конечно, пойду с тобой, – сказал мне ирландец. – Но нам не стоит туда идти.
– Хочешь, чтобы Этельхельм остался в живых?
– Я хотел бы загнать ему Похитителя Душ в вонючую задницу, так чтобы у него глаза на лоб вылезли, – процедил Финан, имея в виду свой меч. – Но охотно предоставлю это удовольствие Этельстану.
– Я поклялся.
– Ты мой господин, – заявил он. – Но круглый дурак при этом. Когда выступаем?
– Как только прознаем о смерти Эдуарда.
Вот уже год, как я ожидал, что с юга прискачет один из дружинников Этельстана с вестью о кончине короля. Но спустя три дня после нашего первого разговора с Этельвульфом вместо дружинника приехал поп. Он разыскал меня в беббанбургской гавани, где сходил на воду починенный «Сперхафок». День выдался жаркий, и я, помогая толкать изящный корпус корабля, разделся до пояса. Поначалу священник не поверил, что перед ним и вправду лорд Утред, но находившийся рядом Этельвульф, одетый как полагается знатному вельможе, подтвердил, что я и есть олдермен.
Король Эдуард, как сообщил поп, еще жив.
– Хвала Господу, – добавил он.
Священник был молодой, он очень устал и стер о седло задницу. Под ним была породистая лошадь, но, подобно всаднику, ее покрывали пыль, пот, и она едва не падала от усталости. Поп гнал вовсю.
– Ты столько проехал лишь сообщить, что король все еще жив? – резко спросил я.
– Нет, лорд. Мне нужно передать тебе послание.
Я выслушал послание и на следующий день, на заре, выступил на юг.
Со мной из Беббанбурга ехали всего пятеро. Одним из них был, разумеется, Финан, а четверо прочих – хорошие воины, умелые в обращении с мечом и преданные. Гонца священника я оставил в Беббанбурге. Сыну, что вернулся с гор и вступил в командование гарнизоном на время моего отсутствия, наказал глядеть за ним в оба. Мне не хотелось, чтобы привезенная священником весть распространилась. И еще велел относиться к Этельвульфу как к почетному пленнику.
– Допустим, это наивный дурачок, – сказал я. – Но я не хочу, чтобы он ускакал на юг и предупредил брата, что я иду.
