Все так же, в сопровождении доверенного лица, скинув в прихожей верхнюю одежду, я шел по дому, и пытался понять, для чего такой человек, пригласил меня в гости. Отчитать за то, что я перебегаю дорогу другим купцам? Очень может быть. Попытаться разузнать о том, куда пойдет наш караван, которому помогает госбезопасность? Вряд ли, об этом он должен знать и сам. Может быть, что-то из старых моих дел всплыло и каким-то боком Семеновых задело? Не знаю.
Впрочем, гадать уже некогда, открылась широкая двухстворчатая дверь, и я вошел в большой и роскошный кабинет, уставленный гнутой мебелью под старину. На стенах висят многочисленные картины, а хрустальная люстра под потолком, была настоящим шедевром искусства. В центре всего этого восседал он, сам Анатолий Владимирович, массивный и солидный дядька с длинными седоватыми волосами и лицом, испещренным несколькими шрамами. В одном только шелковом халате на голое тело, он расположился в кресле возле небольшого столика из красного дерева и неспешно попивал из маленькой рюмочки коньяк, початая бутылка которого стояла под рукой.
– Разрешите, Анатолий Владимирович? – доверенное лицо чуть склонился на входе и, дождавшись кивка со стороны своего хозяина, пропустил меня вперед, а сам вышел и прикрыл за собой дверь.
Стою, и молча смотрю на хозяина сего места, изучаю обстановку и будущего собеседника, который все так же, сидит в кресле и, попивая самый дорогой коньячок в Конфедерации, рассматривает меня как товар на базаре. Проходит с полминуты, молчание становится тягостным, начинаю нервничать и, наконец, Семенов подает свой голос, который густым басом разносится по кабинету:
– Чего стоишь, гвардеец, присаживайся, говорить будем.
Вот так, ни здравствуйте тебе, ни как дела, а сразу присаживайся для разговора. Ну, раз так, то нет проблемы, подвинул к столику ближайшее кресло, и кивнул на бутылку с коньяком:
– Гляжу, уважаете этот напиток?
Хозяин пренебрежительно скривился:
– Дрянь, клопами воняет.
– А чего тогда его пьете?
– Предлагают заводик по его производству купить. Утверждают, что это будет очень выгодно, так что дегустирую свою покупку и думаю, брать или не брать. Как думаешь, Мечников?
– Сейчас коньяк только на любителя, сбыт будет постоянным, но небольшим. Здесь все зависит от того, как быстро вы хотите окупить свои вложения.
– Ха, – усмехнулся Семенов, – понятие имеешь, только вот не учился ты торговле никогда.
– Да, не учился, – согласился я с очевидным фактом.
– Наверное, гадаешь, зачем я тебя позвал?
– Есть такое дело.
– И как, надумал чего?
– Зачем гадать, вы человек солидный, уважаемый, на пустой разговор время свое тратить не будете, а значит, что сами ситуацию проясните.
– Угу, – сделав еще один глоток коньяка, пробурчал Семенов, почмокал губами и сказал: – Ты меня, Мечников, заинтересовал с того дня, когда с Карой в тюрьме засветился. С тех пор, присматриваю за тобой и поражаюсь тебе, в таких передрягах выжил, в каких мало кто уцелеть мог.
– А зачем вы Карой интересовались?
– Знакомы мы давно, и я ему обязан был сильно.
– Так это вы нас из тюрьмы вытянули?
– Да, моя работа. Долг, он платежом красен, и когда Кара со своим отрядом к Туапсе выходил, я уже понимал, что именно мне его выручать придется. Он потому и сдался в плен, что знал, мое слово крепкое, и я его не нарушу.
– Так ведь это измена государству и предательство интересов страны.
