– Ты хотела встретиться. – Я указал на папку, которую она держала в руках. На папке черным по белому было написано: «Проект по композиции». Я провел ладонью по волосам. – Он нас задерживал.
Бонни глубоко вздохнула, потом наконец посмотрела мне в лицо. В ее огромных карих глазах читалось сочувствие, и мне сразу стало неловко. Я сунул руку в карман и вытащил пачку сигарет.
– Пойду покурю. Буду снаружи.
Нахлобучив на голову наушники, я бросился к двери. Выкурил полсигареты, как вдруг ко мне подошла… Стейси? Соня? В общем, какая-то девица, с которой я в последний раз обжимался.
– Привет, Кромвель. Как жизнь?
В ее голосе явственно сквозило приглашение.
Я снова затянулся и выдохнул дым. В этот момент, как по заказу, из дверей вышла Бонни.
– Привет, Сьюзи, – поздоровалась она с девчонкой, потом посмотрела на меня: – Так мы идем?
Бонни смотрела на меня неуверенно, и внутри у меня все перевернулось.
Я поглядел на Сьюзи и пожал плечами:
– У меня планы.
Сделав последнюю затяжку, я вслед за Бонни направился к ее машине. Вероятно, мы сейчас поедем в кофейню – похоже, Бонни там чуть ли не жила. Когда дверь закрылась, я напрягся: мне не хотелось, чтобы девушка упоминала события той ночи. Я мысленно взмолился: пусть она промолчит.
Прежде чем завести машину, Бонни посмотрела в окно.
– Кромвель…
Я чуть не рявкнул на нее, чуть не велел ей убираться, как я поступал со всеми, кто осмеливался лезть мне в душу. Но потом она взглянула на меня своими карими глазами, и я увидел на ее лице сочувствие. Моя злость тут же испарилась.
– Не надо… – прошептал я, и собственный голос показался мне оглушительным. – Просто оставь это.
У Бонни подозрительно блеснули глаза, она кивнула и взялась за руль, но прежде чем завести мотор, попросила:
– Хотя бы скажи, что с тобой все в порядке. – Она не смотрела на меня. – Мне нужно знать, все ли с тобой в порядке.
Эти слова меня потрясли, потому что прозвучали так искренне, словно она действительно за меня волновалась. Дрожь в ее голосе… окружающий ореол цвета лаванды подсказывали, что Бонни и впрямь за меня переживает.
– Ага, – ответил я, и девушка заметно расслабилась.
По правде говоря, я был далеко не в порядке, но петля внутри, которая заставляла меня отталкивать людей, натянулась, и я не смог издать ни звука.
Туже всего эта удавка затягивалась, когда я находился рядом с Бонни.
Девушка улыбнулась, и петля на моем горле сразу ослабла. Пока мы выезжали с территории кампуса, Бонни молчала, и я успел немного успокоиться.
Прибыв в кофейню «Джефферсон», мы сели за тот же столик, что и в прошлый раз – похоже, это было персональное место Бонни.
Сэм, парень, который уже обслуживал нас, подошел с напитками в руках.
– Сдается мне, вам то же, что и в тот раз, – сказал он, наливая мне крепкого черного кофе.
Когда парень отошел от столика, я посмотрел на сидевшую напротив Бонни. Она пожирала меня глазами, но, заметив, что я на нее смотрю, поспешно опустила взгляд и вытащила из сумки папку. Открыв ее, девушка извлекла листок с нотной записью и положила на стол передо мной. Вид у нее стал до крайности смущенный.
– Я… Я тут размышляла над вступлением к нашему совместному произведению. Эта мелодия уже какое-то время крутится у меня в голове. – Она нервно отхлебнула кофе. – Знаю, мы еще не определили тему, но я решила показать тебе это.
Я покосился на листок, пробежался глазами по нотам, но ничего не сказал.
