Надменная красавица бросила равнодушный взгляд на обнаженное тело и сказала сухо:
– Я пришла не за этим.
– А за чем же? – Вер взял за правило с подобными особами держаться нагло, не желая быть униженным.
– Хочу купить клеймо.
– Ах, вот как! – Вер неторопливо запахнул тунику. – Тогда почему ко мне? Тебе стоило обратиться к моему агенту. У него еще есть свободные клейма. Кажется.
– Но времени осталось слишком мало. Я решила действовать наверняка.
Голос ее звучал естественно, и ее объяснение выглядело почти правдоподобным. И все же… что-то заставило Вера усомниться. Может, лучше прямо указать ей на дверь?
– Это очень сложное дело, – она понизила голос. – Твой агент мне бы отказал.
– Насколько сложное? – Вер подался вперед. Почувствовал, как внутри него собирается холодный комок. Этот щемящий холодок ни с чем не спутать. Наверное, боги, верша человечьи судьбы, испытывают нечто подобное. Многие ради одного этого чувства надевают доспехи гладиатора.
– Один шанс из ста…
Вер понимающе хмыкнул:
– Или меньше?
– Может быть. – Она положила на стол бумагу с вероятностным расчетом. Вер лишь мельком глянул на листок. Штамп цензора из Эсквилинской больницы на месте. Ну а на цифры лучше не смотреть. – Но мне сказали, что один из лучших гладиаторов может…
– Самый лучший, – поправил ее Вер.
– Разумеется. Я это и имела в виду.
Если вероятность события меньше одного из сотни, ни один гладиатор не выдаст под него клеймо. Это означает верный проигрыш. Ни один, кроме Вера. Однажды Вер победил, когда вероятность равнялась один к пятистам. Правда, тогда он зарегистрировал лишь тридцать два клейма. А сейчас у него набрано как минимум восемьдесят. Но все прочие вероятности больше десяти из ста, и он вполне бы может потянуть еще и это дело…
– О чем идет речь?
Если что-то сомнительное, если хоть одним краем касается политики или личной мести, он откажется.
Она помолчала, будто сомневалась, стоит ли вообще говорить.
– Моя дочь попала в автокатастрофу. Ей сделали операцию. Сейчас она в коме. Шанс выжить у нее один из ста двадцати.
– Твое имя?
– Сервилия Кар.
Вер взял со стола толстый, изрядно затрепанный гладиаторский кодекс за этот год, перелистал страницы. Кар… Нет, этого имени в списках не было.
– Кар – твое родовое имя? Или имя мужа? – Многие женщины по старинному обычаю сохраняли родовые имена, но это было скорее редкостью, чем правилом. Уже веков пять или шесть женщина, выходя замуж, брала имя супруга.
– Мужа, – она запнулась на мгновение. – Мое родовое имя – Фабия.
Какой древний род! Говорят, впрочем, что из тех настоящих патрициев Фабиев никто не уцелел, а все нынешние – потомки плебеев или вольноотпущенников. Гладиатор проверил список на литеру «F» – опять все выходило чисто. В том, что имена настоящие, сомневаться не приходилось. Заказчики не лгут гладиатору. Ибо фальшивое имя означает фиктивный заказ, и желание обманщика никогда не исполнится. Хотя нет, встречаются и вруны. Заказывают, тратят деньги, но их мечта не сбывается даже в случае выигрыша. Все людские безумства предугадать невозможно.
– А имя твоей дочери?
– Летиция Кар.
Вер швырнул кодекс обратно на стол.
– Однажды я покупала у тебя клеймо. Через агента, – напомнила Сервилия.
– Ну и как, желание исполнилось?
– О да! И знаешь, что я пожелала?
Вер пожал плечами. Он никогда не интересовался ни личностями, ни делами своих заказчиков. В отличие от Элия. Тот всегда был слишком щепетилен.
