Вот оно! Наконец-то! Йе-е-ессссс!
Без преувеличений – я готова была вспрыгнуть на стол прямо в уродующих мою (толстую? Или не хуже, чем у других?) задницу штанах, каблуками раскидать тарелки и исполнить что-нибудь зажигательное и энергичное под «Танец с саблями», например.
– Я… я очень рада… Правда.
– Я хотел поговорить с тобой. Уверен, ты все правильно поймешь. Ты всегда казалась мне умной.
Я подалась вперед.
– Продолжай.
– Это касается Веры. Веры из бухгалтерии. Мне казалось, вы подруги.
Многоголосый хор ангелов в моей голове оборвал свое пение.
– Ну… не то чтобы подруги. Так, общаемся от случая к случаю. А что?
– В последнее время я много о ней думаю.
– Обо мне? – на всякий случай уточнила я.
– О ней. О Вере. Я вдруг подумал, а вдруг она – именно то, что я искал?..
…Подонок. Подлец.
Я прислонилась лбом к стеклу. Автобус трясло. Жалко, что в общественном транспорте нельзя курить. Как он мог так поступить со мной? Это не вчера произошло, но запомнилось, как и все горькие обиды, ярко. Неужели он просто ничего не заметил? Как я смотрела на него, как я, подобно отважной амазонке, охотилась за его взглядом? Как я радовалась его улыбке, как волновалась, когда разговаривала с ним? Как можно быть настолько нечутким? Или он просто был садистом? Сознательно ловил от этого кайф?
Если бы можно было с ним поговорить… Сейчас я бы не постеснялась. Почему я не догадалась обо всем его расспросить? Как безвольное бревно, поплыла по течению, влекомая кипящей яростью…
Автобусы я не люблю. Такое впечатление, что водитель нарочно тормозит как можно резче, чтобы пассажиры, как кегли, повалились друг на друга. Вот и сейчас – не успела я задуматься, как мне отдавили ногу. А на мне, между прочим, были бежевые замшевые сапожки, сшитые одним авангардным модельером на заказ. На каждой щиколотке вышивка, имитирующая татуировку в кельтском стиле. Хотя к чему на зоне бежевые сапожки… Там мне выдадут другую этническую обувь – валенки.
И все же – странно… Из-за него я несколько лет прожила, словно в тюрьме. Он заточил меня в пространство, ограниченное одним-единственным человеком – им самим. И вот теперь я отправляюсь в настоящую тюрьму – из-за него же…
А прошлой зимой был еще такой случай.
Он позвонил мне поздним вечером, когда я уже легла спать.
– Солнышко! Ничего, что я так поздно?
Его голос, как выяснилось, работал эффективнее заточенного в алюминиевую кастрюлю будильника. Я так и подскочила на кровати. Сон как рукой сняло.
– Ничего страшного! Я еще и не думала ложиться.
– Ты, кажется, в Сокольниках живешь?
– Да.
– Просто у меня машина сломалась. Ее чинят сейчас, но им потребуется несколько часов. А на улице мороз – жуть. Может, на чай пригласишь… – он помолчал. – Конечно, если это неудобно, то я все пойму.
– Удобно! – взревела я. – Конечно, приезжай! Записывай адрес!
Разумеется, я оптимистично решила, что сломанная машина и непогода – это классический прием интеллигентного соблазнителя. Я наскоро застелила кровать и побежала в ванную брить подмышки. На мне были бигуди, я торопливо сдирала их, вырывая целые пучки волос. В итоге на моей голове получилось нечто, более всего напоминающее парик Долли Партон.
У него был мобильный телефон, и вскоре он позвонил еще раз, чтобы уточнить номер подъезда.
– Как, ты уже подъехал?! – Я ужаснулась. Мне не хотелось, чтобы он видел меня с растрепанными волосами, без косметики и в плюшевой пижаме с пятном от кетчупа на груди.
