Замолчала, наткнувшись на тяжёлые взгляды, и неуверенно повернулась к няне. Остальные тоже на неё посмотрели, но даже когда женщина утвердительно кивнула, мужчины не поверили ни ей, ни мне.
– Девочка говорит правду, – убеждённо заявила госпожа Альвис.
Девочка в моём лице утвердительно кивнула.
Мужчины не утвердились.
– Бред! – повар с ёжиком пшеничных волос откинулся на спинку стула, мрачно взирая на меня через стол.
– Мы на это второй раз не купимся, – выразительно выгнул брови другой, глядя на няню и даже не косясь на меня.
Мужчина в костюме промолчал, но тоже на меня не смотрел и не собирался.
– Простите, второй раз? – я не могла не спросить и повернулась к женщине.
Старушка поглядела на меня, взглядом попыталась мягко осадить, но почему-то передумала и всё же ответила:
– У Катарины была потеря памяти.
– Прекрасно отыгранная, – холодно вставил светловолосый и голубоглазый повар, складывая крепкие руки на груди.
Глянув на него, я вновь посмотрела на госпожу Альвис и уточнила:
– Катарины изображала потерю памяти? Зачем?
Няня хозяина дома печально поджала губы, опустила голову и всем своим видом показала, что отвечать не хочет.
Подавив раздражение, я подалась чуть ближе к ней и всё же резче, чем собиралась, сказала:
– Не заставляйте меня объяснять необходимость нахождения мотивов Катарины. Если я оказалась в её теле, то где, по-вашему, она сама? И не её ли рук дело всё случившееся?
Госпожа Альвис резко вскинула голову и возмущённо вскрикнула, натурально подавилась воздухом и закашлялась.
Торопливо поднявшись, я жестом велела встающему черноволосому повару упасть обратно на стул, сбегала, налила из графина воды в стакан, заодно помешала кипящее рагу деревянной ложечкой и вернулась к столу, чтобы передать стакан старушке и, придерживая и его, и её, дать ей напиться и вернуть себя в чувство.
– Ты думаешь, – восстановив дыхание, но не внутреннюю стабильность, просипела она, снизу вверх глядя на меня, – это Ката устроила?
Я вздохнула, развела руками, одной пустой, другой со стаканом, и честно сказала:
– Чтобы что-то думать, мне нужно хоть что-то знать и понимать, а вы не рассказываете ничего.
И удручённо плюхнулась обратно на стул.
На некоторое время кухня погрузилась в молчание, шумели лишь кипящие кастрюли и жарящие сковороды.
– Двигается иначе, – вдруг произнёс мужчина в костюме.
Мы с госпожой Альвис подняли на него взгляды.
– И мимика не та, – вставил светловолосый повар, продолжая пристально разглядывать моё лицо. – Голос твёрже, речь резче и быстрее.
Мужчины обменялись напряжёнными взглядами, а затем впервые за весь разговор вопрос задали конкретно мне:
– Дон Энейх знает?
– А чего, вы думаете, он так бесится? – отозвалась растерянно, размышляя о движениях, мимике и голосе, по которым меня мгновенно вычислили.
Сами собой напрашивались два вывода. Первый: за Катариной пристально наблюдали, раз сумели определить отличия. Не знаю, был причиной тому простой мужской интерес или повышенная подозрительность к этой девушке всех, кто связан с Ренедом. И второй: сейчас это сыграло мне на руку, раз уж госпожа Альвис назвала этих людей нашими союзниками, но как отреагирует тот же отец Каты, если вдруг решит навестить дочь? Сколько секунд ему понадобится, чтобы понять подвох?
– Девочка, – напряжённо позвали меня.
Вынырнув из неприятных размышлений, машинально сказала:
– Катя, зовите Катей.
