– Но почему мои родители…
– Потому что они наши друзья и эта тема закрыта, – женщина кивнула в сторону морского салата, чтобы никто не забыл, что у него короткий срок годности и есть его стоит активнее. – Все, что останется я положу вам с собой.
После семейных посиделок Оливия мыла посуду на кухне. Так она делала всегда, и мама Адама давно дала ей это право.
– Оливка, – Ариадна, которая весь вечер еле ковыряла в своей тарелке, изредка посматривая в сторону гостьи, обняла ее сзади и расплакалась. – Я знаю, как тебе тяжело. Как ты вообще с этим справляешься? Сидишь и обсуждаешь его свадьбу! У него нет стыда! Как теперь мы станем сестрами? Ты не захочешь со мной общаться? – ей было семнадцать лет, и она могла не пережить свою первую любовь, если бы не утешения талантливой танцовщицы.
– Дурочка, мы всегда будем друзьями, просто я не буду приходить к вам, – Оливия знала, что не сможет их бросить, что навсегда привязана. Для нее эти люди были такими же родными, как и ее собственные. Слишком крепко она пустила корни в его жизнь. Слишком больно теперь было разрубать эти узлы. – Не надо плакать, все хорошо, – такого самообладания не было ни у кого другого. Никто не смог бы так гордо пережить эти страдания. – Я заварю кофе. Принеси конфеты в зал, – она хотела отослать девочку, чтобы перевести дух. Нужно было взять себя в руки, нужно пережить этот вечер, этот этап подготовки, увидеть его в костюме жениха и навсегда отпустить свое сердце в след за ним.
***
Амалия облизывала пальцы, по которым стекал соус Сацебели. Они проехали край Москвы, именуемый в народе МКАД, чтобы где-то далеко в лесу взять шашлык с бутылкой вина и теплыми булочками и есть руками в компании друг друга.
– Ты очень сексуально ешь, – Георгий завороженно смотрел на эту одаренную девушку.
– А есть что-то, что я делаю не сексуально? – блондинка знала, что сводит его с ума так же, как и он ее. Эта игра в кошки-мышки становилась все веселее. Он перехватил ее руку, чтобы самому поправить ситуацию с соусом. – Так вот почему ты привез меня сюда.
– Нет, я мог бы делать так дома. Здесь тихо и красиво. И хорошо жарят мясо, – его изъеденному мозгу хотелось спокойствия и рядом с этой своевольной женщиной было удивительно уютно. – Я возьму свое, когда привезу тебя к себе.
– А с чего ты взял, что я поеду к тебе? – Амалии нравилась его сила, его властность. Но больше всего вдохновляли его бездонные глаза, которые не оставили шансов на спасение.
– А с чего ты взяла, что я не превращусь в маньяка под покровом ночи?
– Что ты! Я надеюсь на это.
***
Грета Рей болтала ногой и слушала детальный рассказ про документальный фильм о жизни ворон. Ресторан «Пальчики оближешь» располагался у метро Китай-город и считался культовым местом в их с Саввой отношениях. Здесь они отмечали его первый рабочий день, повышение, ее первый успешный спектакль. Она отчаянно хотела, чтобы все места, связанные с ним, стали для нее общественными.
– Ты знаешь, что вороны способны даже подшучивать друг над другом, удивительный факт, – Эдуард поправил воротник клетчатой рубашки, он знал, что перед его интеллектом и обаянием трудно устоять.
– Не может быть! – девушка уперлась глазами в пришедших гостей.
– Я тоже считаю это удивительным…
– Савва, какого черта? – она рванула к молодой парочке. Молодой человек на миг опешил, но успел перехватить когти, которые летели ему в лицо. – Это было наше место! – ее отчаянные попытки вырвать его глаза потерпели неудачу и пришлось опустить руки в бессилии. Савва, знавший, что это лишь маневр, все еще держал ее тонкие запястья. – Отпусти меня!
