Она открыла бутылку и поискала взглядом стаканы.
– О, черт! – расстроенно воскликнула она. – И почему у тебя нет никаких фужеров?
– Не предусмотрены, – брякнула я. – Филипп блюдет мою нравственность.
– Пошел он, твой драгоценный Филипп, – проворчала она и встала. – Сейчас принесу.
Она вышла из комнаты, а я осталась, недоумевая, что заставило ее прийти ко мне с намерением выпить.
Стоило ее каблучкам простучать по коридору, как в мою дверь стукнули – на этот раз осторожно.
Я, вздохнув, открыла снова. На этот раз вместо девицы с обещанными фужерами стояла Леночка собственной персоной. Почему-то смутившись, я пробормотала:
– Что вам угодно?
– Если ты отсюда не смоешься, пеняй на себя, – процедила она сквозь зубы.
– Я бы с радостью, – весело ответила я. – Если вы, конечно, поможете мне смыться.
– Обсудим попозже, – хладнокровно сказала Леночка и так же невозмутимо удалилась.
– Надо запираться получше, – проворчала я. – Похоже, моя камера превращается в проходной двор.
Правда, теперь передо мной замаячила слабая надежда все-таки вырваться из этого мерзкого места.
Подумать о счастливом будущем мне не дали, в дверь заколотили ногой.
«Теперь уж точно мой нетерпеливый нареченный», – с тоской подумала я, раздумывая, каким бы фолиантом огреть его по голове, если его страсть превысит пределы разумного.
Но это, слава богу, вернулась девица с фужерами.
– Удалось пробраться незаметно, – удовлетворенно сказала она. – Филипп до смерти занят беседой со старым хрычом.
– С каким? – удивилась я.
– Я не разглядела, – призналась она. – Похож на Поздякова, но, возможно, и не он, одет уж больно скромно.
Кто такой Поздяков, я все равно не знала, но уточнила:
– Такой маленький?
– Ага, – кивнула девица.
– Он вернулся? – спросила я. – Я просто видела, как он уходит.
– Ничего не знаю, но сейчас они что-то обсуждают очень увлеченно. Кажется, за это время мы вполне успеем напиться до того состояния, в котором легче переносить здешнее общество. Кстати, меня зовут Эльвира.
– Очень приятно, – сказала я.
– Паша красивый, – присовокупил себя к нашей компании попугай.
– Ага, – улыбнулась ему Эльвира. – Краше тебя только мертвец на погосте… Слушай, ты всерьез решила замуж выйти за Филиппа?
– Я ничего такого не решала, – запротестовала я. – Он, похоже, все решил без меня.
– О, это вполне в его духе, – усмехнулась она.
– А ты его давно знаешь? – поинтересовалась я.
– С рождения, – махнула она рукой. – Я его троюродная сестра. Мамуля хотела устроить без пяти минут инцест. Представляешь, какая сволочь? Ей радость, а мне – детишки с хвостиками, как в «Сто лет одиночества».
«Надо же, – с любопытством отметила я. – Моя новая подружка, похоже, не просто алкоголичка. Она начитанная алкоголичка. Во всяком случае, Маркеса прочитала».
Странная компания. Мужчины здесь тащатся от Макнот, а женщины почитывают Маркеса!
Мы с Эльвирой, как ни странно, довольно быстро приобретали вожделенное нетрезвое состояние. Пафнутий бурно проявлял радость, выкрикивая свою сакраментальную фразу, и нам было уже абсолютно наплевать, что на моих окнах решетки, что какой-то чувствительно-эротический маньяк решил сделать меня любимой наложницей в своем гареме, а в конце коридора торчат охранники с тупыми и решительными лицами, прорваться через кордон которых – розовая мечта.
Как две полные кретинки, мы смеялись не поймешь над чем, и мне первый раз за долгое время было весело.
