– Прости, не поняла, что такое «вонючка».
– Машка замутила свой собственный парфюм.
– А почему «вонючка»?
– Потому что все, что она делает, плохого качества. Потому что сделано наскоро и за чужой счет. Непонятно?
– Непонятно, – честно призналась я, – ты всегда утверждал, что она талантлива…
– А теперь я… промолчу.
– Жень, ты что-то не договариваешь?
– Она все делает на халяву. – Он поджал губы и замолчал.
Мне стало неловко. Говорить больше не хотелось, тем более спрашивать о чем-либо. В Женьке появилась враждебность, что-то новое, нехорошее и чужое. Но тут вдруг оживился Павел. Повысив голос, он нервно заявил:
– А что тут непонятного? Женечка ваш привык, что все крутится в его орбите. Он в этом мире царь и бог. Он, и только он, решает, что будет делать тот или иной его вассал. Вас ждет та же участь. – Павел усмехнулся. – Хотите, я вам скажу, что будет дальше?
– И что же? – Признаться, я растерялась.
Парень покраснел и, запнувшись, выпалил:
– Он втянет вас в какой-нибудь свой проект, а потом раздавит… Разве не так, Евгений?
Женька словно окаменел. Он мрачно, исподлобья разглядывал свою недавнюю пассию.
– Потом он выкинет вас из своей жизни, – продолжил Павел, – как выкинул Машу, рассказывая на каждом углу, какая она бездарь и халявщица… как сегодня выкинул меня… И… если ваша фамилия действительно Дарецкая, я слышал и про вас кое-что…
– Пошел вон, ублюдок, – прошипел Женька, превратившись в чужого, страшного человека. – Пшел, слышишь!
– Жень, ты чего?! – воскликнула я, но мой голос утонул в первых аккордах музыки, грянувшей сверху.
В зале погас свет, и на подиуме появилась первая модель в фантастическом наряде ведьмы, поглощая внимание уставшей ждать публики.
Я ушла через несколько минут после начала дефиле. На душе скребли кошки. Однозначно, мне не нравится такая реальность. Кроме того, я чувствовала себя предавшей своего Близнеца.
У дверей толкались опоздавшие гости, суетилась администрация, пытаясь навести порядок. Вдруг я заметила Андрея Викторовича Становского, нашего педагога и замечательного художника. Он узнал меня и, широко улыбнувшись, протянул руки:
– Дарецкая, Ева! Вы куда? Что случилось?
– Андрей Викторович, дорогой! – Я расплакалась.
Он обнял меня, и мы вышли на улицу.
– Так что случилось, Ева?
– Ничего, Андрей Викторович! Мне нужно домой… простите, – промямлила я, глотая проклятые слезы.
– Вас проводить?
– Нет… что вы! Там Женя… Маша… Вас ждут. Простите.
– Вот что, Ева, не знаю, что там у вас произошло, но … – Он полез в карман пиджака и вытащил пестрый картонный билет. – Вот… держите! Я приглашаю вас на свою персональную выставку… на открытие. Там дата и время. Для меня будет честь видеть вас. Кстати, поговорим о съемке моих работ. Придете?
– Да, – прошептала я, – обязательно приду.
– Фотореализм – это ведь и ваше направление? Так?
Я кивнула.
– Вот видите! Я слежу за творчеством своих учеников.
Стараясь сгладить неловкость, я поблагодарила его.
– За что же меня благодарить? – Андрей Викторович взглянул на часы. – Вы у меня были умница да Женечка… Он достиг больших высот. Гений своего дела.
– Да-да… он гений… Вы это верно заметили…
