– О чём ты?
Он ничего не понимал. Она пожала своими плечиками и снова попыталась освободиться.
– Пусти, – повторила она. – Иначе стукну.
Он рассмеялся, притянул её к себе и поцеловал. Милана быстро перестала сопротивляться и ответила на поцелуй, затем отстранилась.
– Поеду с тобой, только если мы заедем к твоей бабушке, – улыбаясь, сказала она.
Она издевается?
– Ты хоть сама знаешь, за что так воюешь?
– Знаю. У тебя есть живая бабушка. You better appreciate it5, – она больно ткнула его в грудь своим указательным пальцем и бодрым шагом направилась в сторону Bentley.
– Почему ты переходишь на английский?
Он сел за руль и с интересом посмотрел на Милану. Она поправляла волосы, глядя в зеркало заднего вида.
– Не знаю, – помедлив, сказала она. – Когда нервничаю, всегда так получается.
– А почему ты нервничаешь из-за бабушек?
Она пожала плечами и отвернулась.
– Погугли, – пробормотала она чуть слышно.
– Нет, лучше ты скажи.
Он разгонял машину, пытаясь разобраться с накатывающими волнами раздражения. Он был зол на сестру, позвонившую так не вовремя, на Милану с её принципиальной позицией. На себя тоже был зол, но не мог понять, почему.
Пару минут они молчали, тихо играл какой-то модный хит, но ритм не совпадал со скоростью его мыслей, поэтому Макс начал перелистывать треки и, не найдя нужного, выключил музыку. Милана нарушила тишину.
– Мой дедушка-олигарх, про которого ты читал в гугле, и мой брат Антоний – это моя семья, – она говорила медленно, словно пробовала каждое слово на вкус, прежде чем озвучить его. – Мы с Антонием не выносим друг друга более получаса. Дед всегда занят по работе, но I appreciate every moment we spend together6.
– А родители? – спросил он, преступая все грани такта. Может, жёстко, но она же не хочет, чтобы я гуглил. У правил есть неприятное свойство – их надо соблюдать, иначе в них просто нет смысла. Особенно те, которые устанавливаешь сам.
– Разбились, – ответила она, глядя на дорогу впереди. – И бабушка died before I was born7.
Милана говорила спокойно, но каждое её слово странно действовало ему на нервы. Не раздражало, а вызывало мало знакомое чувство вины и досады на самого себя.
– Извини, – сказал он через некоторое время.
– Просто с годами всё больше ценишь что-то, а этого уже нет. А ты ещё в теме, так что не тупи, – Милана улыбнулась ему.
Он не знал, что лучше сказать, поэтому стал слушать свои мысли. Они теперь звучали яснее. Он понял, почему Милана так боялась садиться за руль и почему так психовала по поводу бабушки. Не совсем было понятно, что она имела в виду, когда сказала, что не боится заблудиться под Парижем.
– Милана, – он прервал тишину. – Что значит «заблудиться по жизни»?
Она посмотрела на него, медля с ответом. Затем сказала:
– Это значит, стоять на верном пути, но не осознавать этого.
Ничего не прояснилось. Или… Так, нужна музыка. Макс включил радио.
– Что подарить твоей бабушке? – Милана сменила тему.
– Понятия не имею. Ты женщина, ты инициатор, ты решай.
Вызвалась работать компасом – будь им.
– Сколько лет ей исполняется? – начала уточнять Милана. – Что она любит? Что раньше дарили?
Я, блин, знаю? По сути, необычная она. Появился повод познакомиться ближе со своей бабушкой. It’s now or never.
