С задних парт послышалось возбужденное перешептывание девиц, вперемешку со смущенными смешками.
– Тихо! – призвавшая к молчанию госпожа Сфенел, махнула мне, побуждая продолжать, но я, исчерпав всю известную мне информацию, лишь развела руками. Пожевав губу, пожилая дама нехотя произнесла: – Ладно, Медди, садись, должна признать, что и сама не могу припомнить больше подробностей о принце. Постой, – неожиданно остановила меня учительница. – Дополни, какие дома относятся к северным, а какие к южным.
– Дом Солнца и Дом Вечного Леса северные, а Дом Глубин и Дом Алмазов южные, прервавшийся Дом Горгон был так же из южных.
– Хорошо, теперь можешь сесть.
Я поспешила вернуться к записям, на сей раз стараясь не отвлекаться на собственные мысли.
– Закари, – госпожа Сфенел перевела внимание на моего поднявшегося соседа, – что еще известно о правящей чете?
Парень с понурым видом опустил голову, в задумчивости почесывая затылок. Кинув на меня косой взгляд, парень понуро заметил, что подсказывать ему никто не собирается, потому, шумно сглотнув, начал:
– Эм-м… Вы спрашиваете о ком-то конкретном?
Начиная терять терпение, госпожа учительница сдвинула брови.
– А как ты думаешь, Закари? Если мы уже узнали об Императоре и наследном принце, кто еще из правящей династии остался?
– Имп-ператрица?.. – запинаясь предположил побледневший парень.
– Разумеется! О, Боги! – Госпожа Сфенел всплеснула руками, словно удивляясь тому, с кем приходиться иметь дело. – Мы знаем, что госпожа Дома Солнца Париса умерла при тех трагических событиях, но Император пять лет назад вновь женился, выбрав спутницу из Дома Вечного Леса, тем самым упрочив голос последнего в Совете Великих Домов. Так кто же наша Императрица?
– Императрица… Ливейра? – Опять сомневаясь в самом себе протянул незадачливый ученик, в нервном напряжении хрустнув костяшками пальцев.
– Садись. – Госпожа учительница устало потерла переносицу, отпуская благодарно расцветшего в улыбке парня. – С твоими знаниями явно придется еще поработать… – Достав из нагрудного кармана своего строгого темного платья миниатюрные часики на цепочке, пожилая дама сверилась с ними, прицокнув языком. – На сегодня достаточно, можете расходиться.
Покидая кабинет госпожи Сфенел, я столкнулась в дверях с Клэр, спешащей к преподавательскому столу держа в руках увесистую стопку книг, видимо, переданную для госпожи из книжной лавки.
Кивнув мне в знак приветствия, подруга прошла мимо, а я, подхватив с вешалки свое полупальто, вышла под весенний накрапывающий дождик, плотнее запахивая ворот.
В таверну я уже опоздала примерно на полчаса, поэтому решив срезать дорогу, свернула в один из извилистых переулков, подальше от шумной улицы, наводненной в обеденный час кебами и экипажами всех расцветок и спешащими по свои делам горожанами.
Мусор, налипая на подошву ботинок красноречиво указывал, что данный район был не самым презентабельным, однако я стойко решив не сворачивать на главную улицу, продолжила идти, стараясь держаться в тени домов.
На противоположной кирпичной кладке желтели намокшие под дождем листы, криво наклеенные кем-то не особо старательным. Надпись на одном из них гласила:
«Вирай Моро – разыскивается за сбыт опиатов в особо крупном размере.
За любую информацию о нем и его подельниках полагается вознаграждение, в размере 200 фунтов стерлингов».
На фотороботе, изрядно поплывшем под влажными каплями, был запечатлен коренастый мужчина средних лет, с крупными чертами лица. Круглый мясистый нос и глубоко посаженные глаза мужчины особенно выделялись на лице, оставляя после себя какое-то гнетущее ощущение, будто даже сквозь фоторобот Вирай Моро способен рассмотреть твою душу. И вывернуть ее.
